ТЕКСТ ПО КНИГЕ
Надо отметить, что не только проблемы границ Закавказья были вынесены на суд Верховного Совета Антанты.
В 1920 году в Абхазии встал вопрос о заселении свободных, так называемых «фондовых земель» (Г. А. Д з и д з а р и я. «Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия». Сухуми, 1982 г., с. 497). По мнению известного абхазского историка Г. А. Дзидзария «меньшевистское правительство планировало использовать их по своему усмотрению. Представители же «оппозиции» в Народном Совете Абхазии предлагали предназначить эти земли преимущественно махаджирам. Начались дебаты» (Там же, сс. 497–498).
В июне 1920 года абхазская интеллигенция на своем общем собрании создала «Сухумский центральный комитет по делам абхазцев-махаджиров» и констатировала, что абхазцы-махаджиры, находящиеся в Турции, были выселены из Абхазии против их собственного желания, силой военных обстоятельств во время русско-турецкой войны 1877–78 гг.
Комитет опубликовал обращение к населению Абхазии с сообщением, что абхазские махаджиры обратились к правительству [стр. 48] Грузии с просьбой разрешить им вернуться на родину, в Абхазию, однако, по словам Г. А. Дзидзария, «прошение махаджиров исчезло в Тифлисе» (Там же, с. 497).
Действительно, представители абхазских махаджиров обратились 16 февраля 1920 года с просьбой о возвращении на родину к главе грузинской миссии в Турции Г. Рцхиладзе. Эту просьбу Г. Рцхиладзе переслал в Париж Н. Чхеидзе. Вопрос касался не только абхазских махаджиров, но и других мусульман, желавших возвратиться на родину. Ниже приводится письмо Г. Рцхиладзе главе грузинской делегации на Парижской конференции Н. Чхеидзе:
«16 февраля у меня побывали представители абхазов, переселенных в Турцию Маршания и Маргания. Они поздравили с признанием независимости Грузии (Антанта в январе 1920 года признала Грузию де-факто – А. М.) от своего имени и от имени абхазов переселенцев и попросили передать их поздравления грузинскому правительству.
Они заявили, что, как они персонально, так и все абхазы, являются сторонниками единства с Грузией и в будущем будут работать в этом направлении. Спросили, каким путем можно возвратить на родину абхазских мухаджиров. По их словам, чтсло мухаджиров в Исмитском районе Турции достигает 150.000. Вместе с тем, должен доложить, что переселенные со всех уголков Грузии мужаджиры считаются турецко-подданными и для их возвращения на родину надо преодолеть не одно препятствие, если этот вопрос заранее не будет учтен на конференции. Поэтому прошу иметь это ввиду и при заключении мира с Турцией потребовать, чтобы было принято специальное постановление для тех мухаджиров и их потомков, которые переселены в Турцию из Кавказа во время владычества России – право возвратиться на родину. Для реализации этого права можно установить срок в несколько лет и создать специальную комиссию из представителей обеих сторон для выяснения вопроса, кто может воспользоваться этим правом.
Это условие будет иметь значение не только для абхазов, но и для грузин-мусульман, которые также выражают желание возвратиться. Абхазам я ничего не обещал, известил только, что сообщу Вам их пожелания, для принятия соответствующих мер. Вместе с этим пересылаю копию письма абхазов» (Georgian Archive. Harvard University. Reel 91, box 28, book 85).
Просьбе был дан ход и Н. Чхеидзе 7 апреля 1920 года направил председателю Верховного Совета союзных держав письмо, в котором читаем: «Очень много мусульман, выходцев из [стр. 49] Грузии и Абхазии, которые были вынуждены покинуть родину в различные эпохи, поселились в областях Оттоманской империи, особенно после Берлинского трактата (1878) благодаря принятой тогда и проводимой потом русским правительством в Грузии антимусульманской политике. Грузины и абхазцы мусульмане, особенно выходцы из Батумской и Сухумской областей и названные «махаджирами» за религиозный характер их выселения, часто выражали желание вернуться к своим очагам, но их возвращение в родную страну было невозможно во время господства русских.
Независимая Грузия может наоборот облегчить всеми способами возвращение на родину своим разбросанным детям. А для того, чтобы Турция или другие государства-наследники Оттоманской империи не воспротивились возвращению грузин-эмигрантов на родину, было-бы очень важно включить в условия будущего договора с Турцией статью, предусматривающую свободное возвращение в грузинские области всех тех, которые покинули их по политическим или религиозным соображениям, захотели бы туда вернуться.
Поэтому имею честь просить Ваше Превосходительство передать Верховному Совету вышеизложенное пожелание населения и грузинского правительства» (ЦГИА Грузии, ф. 1864, оп. I, д. 48, л. 100).
Таким образом, прошение махаджиров не только не «исчезло в Тифлисе», как говориться в книге Г. Дзидзария, но правительство Грузии вопрос о возвращении махаджиров, так беспокоивший абхазскую общественность, сделало предметом обсуждения в Верховном Совете Антанты. Стало быть, правительство Демократической республики Грузии последовательно защищало интересы как грузинского, так и абхазского населения на международной арене.
Одновременно, в связи с автокефалией грузинской церкви и объявлением независимости Грузии обостряется борьба русских клерикальных кругов в Абхазии против грузинской православной церкви.
Сэр О. Уордроп, верховный комиссар Великобритании в Закавказье просил министра иностранных дел Грузии Е. Гегечкори сообщить насколько обоснованы утверждения русских властей, что «в Сухуми русские священники Голубцов и Протопопов и секретарь прихода Автономов были высланы за попытку воспрепятствовать грузинам захватить местную православную церковь» (Georgian Archive. Harvard University. Reel 74, box 22, book 51, p. 432).
В этой же ноте приводились выдержки из сообщения представителя Деникина на Парижской мирной конференции, бывшего министра иностранных дел царского правительства [стр. 50] С. Сазонова лорду Керзону, что «по видимому грузинские власти прибегают к секвестрации русских церквей не только в Грузии, но и в местах вроде Сухум, не имеющие ничего общего с Грузией» (Ibid). Из содержания этой ноты видно, что А. Деникин и его правительство не признавали Абхазию в составе Грузии, отсюда и линия поведения русских клерикальных кругов в Абхазии.
Что касается обвинений «о захвате местной православной церкви» (речь шла о Сухумском кафедральном соборе – А. М.), то надо отметить, что в течение многих столетий Сухумская (Цхумо-Бедийская епрахия) входила в состав грузинской церкви. После получения Грузинской церковью автокефалии в 1917 году в Сухумскую епархию входили Самурзакано, Абхазия и часть Черноморской губернии, возглавлял епархию епископ русской церкви преосвященный Сергий (Ibid). По решению Российской церковной и гражданской властей, от этой епархии в 1917 году отошли все грузинские приходы – более 50 во владение грузинского католикосата, а Черноморские русские приходы перешли во вновь образованную русскую Черноморско-Новороссийскую епархию. Приходы же абхазские – 30, греческие – 11 и русские – 6, находившиеся на территории Грузинской республики и Грузинского католикосата, остались, вопреки церковным канонам, под управлением Сухумского епископа Сергия (Ibid).
В марте 1919 года в связи с новым назначением преосвященный Сергий выехал из Сухуми. Первого сентября того же года Комиссариат Абхазии издал декрет по управлению православными церквами Абхазии, в котором читаем: «а) считать Сухумскую архиерейскую кафедру вакантной и принять меры к скорейшему ее замещению постоянным и самостоятельным епископом; б) находившиеся в г. Сухуми кафедральный собор с причтовым домом, архиерейский дом и здание бывшего училищного совета признать национальным достоянием автономной Абхазии» (Ibid).
По ходатайству Комиссариата Абхазии Совет грузинского католикосата временное управление Сухумской епархией поручил Чкондидскому митрополиту Амвросию, который письменно предложил членам кафедрального притча и епархиального совета остаться на своих местах и продолжать службу… Но часть членов, русские по национальности, отказались от этого предложения. В частности, протоиерей Голубцов, священник Протопопов и секретарь Автономов «в виду запрещения Временным высшим церковным управлением Юго-Восточной России [стр. 51] иметь общение с представителями Грузинской церкви», письменно отказались исполнить указание митрополита Амвросия (Georgian Archive. Harvard University. Reel 74, box 22, book 51).
7 октября 1919 года митрополит Амвросий созвал чрезвычайный собор духовенства Сухумской епархии для «упорядочения церковных дел и… избрания епископа» (Ibid).
Чрезвычайный собор Сухумской епархии, членами которого были настоятели и по одному представителю каждого прихода абхазских, греческих, грузинских и русских церквей, приняв во внимание, с одной стороны многовековую культурно-историческую связь Абхазии с Грузией, а с другой – то обстоятельство, что «со вступлением на автономных началах Абхазии в состав Грузинской демократической республики, недопустимо существование здесь инодержавной церковной власти, постановил:
1) на территории автономной Абхазии восстанавливается самостоятельная епархия Грузинского католикосата с наименованием ее Сухумско-Абхазской;
2) во главе епархии стоит самостоятельный епископ, имеющий кафедру и резиденцию в г. Сухуми;
3) в составе Сухумско-Абхазской епархии входят все без различия национальности приходы, монастыри и церковные учреждения между реками Ингури и Мехадыр» (Ibid).
Таким образом, Сухумский кафедральный собор и церковное имущество были переданы их законным владельцам, возвращению и вывозу из пределов Грузии не подлежали, на чем настаивали русские клерикальные круги. В отношении Совета грузинского католикосата на имя Министерства иностранных дел Грузинской республики говорилось, что «протоиерей Голубцов, священник Протопопов и секретарь Автономов высланы из Сухума за антиправительственную пропаганду и попытки возбудить одну часть населения против другой» (Ibid).
Материал к публикации в блоге подготовил
Ираклий Хартишвили
No comments:
Post a Comment