Monday, June 19, 2017

საქართველოს წარსულის ზოგიერთი საკითხი მეფის არჩილ II-ის შემოქმედებიდან

ქართველი მეფის არჩილ II-ის პოემაში «გაბაასება თეიმურაზისა და რუსთველისა» არის რამდენიმე თემა, რომელთა შესახებაც ქვემოთ გვინდა ვისაუბროთ. ესენია უწინარეს ყოვლისა კახეთის მეფის ალექსანდრე II-ის ძეებს დავითსა და გიორგის შორის განვითარებული კონფლიქტი ტახტზე მემკვიდრეობის გამო, და ამ შემთხვევაში გვინდა პარალელი გავატაროთ შემდგომში ერეკლე II-ის ოჯახში ამავე მიზეზით დატრიალებულ კონფლიქტთანაც; მეორეა ჩვენში დამკვიდრებული აზრის გაბათილება იმის შესახებ, რომ სათარეშოდ მხოლოდ ჩრდილო-კავკასიელები დადიოდნენ, ხოლო ქართველი მთიელები კი ასეთ საქმიანობას არ ეწეოდნენ, რასაც აბათილებს არჩილ მეფე თავის თხრობაში; მესამე თემაა ჩვენში ცნობილი თავადის შადიმან ბარათაშვილის ნამდვილი ისტორიული სახისა და პიროვნების წარმოჩენა და მოხსნა მისდამი იმ უსამართლო დამოკიდებულებისა, რომელიც ანტონოვსკაიას წიგნის «დიდი მოურავისა» და მის მიხედვით გადაღებული მხატვრული ფილმის «გიორგი სააკაძის» საფუძველზე იქნა ჩასახული და განვითარებული.


სამეფო ტახტისათვის დაპირისპირების ეპიზოდი კახელ ბატონიშვილებს დავითსა და გიორგის შორის 


არჩილ მეფე კახეთის მეფეს თეიმურაზ I-ს ათქმევინებს, რომ, როცა მისი პაპის ალექსანდრე II-ის ძენი დავითი და გიორგი ქართლის მეფეს ესტუმრენ, იქ უმცროსმა გიორგიმ ჩაიფიქრა თავისი უფროსი ძმის ღალატით შეპყრობა და ამით მოხუცებული მამის ტახტისაკენ თავისთვის გზის გაკაფვა. ხოლო თუ რა მოჰყვა ამას, ქვემოთ იქნება აღწერილი.

217
ამხანშიგან ჟამთა წავლით ალექსანდრე მოცაბერდა,
მას წინადღეს მისის ჟმისას სიკეთესა ვინმც აღწერდა!
ბერნი, მღვდელნი პატივით ჰყვეს, სრულად ჯარი შეყრით, ერ და,
მაშინ მისის ხელმწიფობით მხიარული ყველა მღერდა.

218
რა შვილებმან მამა ნახეს სიბერისგან დანავარდნი,
ბეჭწახრილი მოყვითანოდ, იქით-აქათ განავარდნი,
დრო მოუხდათ ავი რამე ერთმანერთზედ შენავარდნი,
სოფლის ქარმან აღიტაცნეს, მათ შეექმნათ განა ვარდნი?

219
ორნივ ძმანი წამოვიდეს ქართველთ მეფის შესაყარად,
თან იახლნეს დიდებულნი დაკაზმული ვით მაყარად,
წამოიღეს ორთავ ბევრი, მრავალი რამ იქ საყარად,
ბორკილი აქვს თან უმცროსსა უფროსისთვის შესაყარად.

220
მივიდნენ, გაესალამნეს ძმისწული მამიდაშვილსა,
მოიკითხევდენ ერთმანეთს, ღიმილით იჩენდეს კბილსა.
კარავს ჩამოხდეს ნადიმად, ლხინსა ნახევდენ მუნ ტკბილსა,
გათენებამდინ ზედწართვით მოინდომებდენ არ ძილსა.

221
ახლა მეფე გამოვიდა, ბიძაშვილებს უდარბაზა.
ხილზედ დასხდეს, მოიტანეს უცხოები ბევრი მაზა,
ღვინოს სმიდეს მანაურსა, უკეთეს რომ ეგავაზა.
ასრე დახვდენ ორნივ ძმანი, ვით მამისგან ეანდაზა.

222
ცოტა ხანი ამით წავლეს, ზედ მოაბეს ლხინი და ზმა,
დაღამდა და მოიტანეს სანთლები და მერე ბაზმა;
ლხინი ნახეს დიაღ კარგი, არ მოსწყინდათ ხანთა დაზმა,
დილაზედა ძღვენი უძღვნეს, რაც მათ მისთვის მოეკაზმა.

223
მათ ისაქმეს მათი საქმე ფარული თუ ანუ, ცხადი,
კვლავ მეფემან დაჰპატიჟა, ლხინი მაქვსო დასაქადი.
გიორგიმ თქვა: «აწ არა მცალს, კვლავ მე წავალ, აწ შენ წადი!»
ჰაი, ძმაო, ძმის ღალატზედ შემოქმედსა რასთვის ხადი?

224
მას ჰქონდა ესე თათბირი ადრიდგან გამორჩეულად,
საქმე ერჩივა ბოროტი ეშმაკსა მას მისეულად;
ყმათ განდობოდა, ბევრი ჰყვა ბარამით მას მისეულად,
ბარამ დავითთან ამხილა: «თავს ვერ ვიქ შენგან ეულად».

225
რა მამაჩემს ესე ესმა, მიზმენ მაგას ვით ვითაო?
მტერი მოუკვდეს დავითსა, გიორგი იპყრას ყმითაო.
აგრე ჯაბანი ვგონივარ, უმცროსი მე გავითაო?
რასა იქ, კარგო გიორგი, რას ვთესავთ, მოვიმკითაო!

226
ლხინით ადგა, წამოვიდა ჯავრიანი, გულით ბრაზი,
მივიდა და შეუზახა: «ჩემო ძმაო, მანდა რა ზი?
შენ მე როგორ დამიჭერდი, ბიჭი ვიყავ თუ ხაბაზი?»
თვით შეიპყრა პატრონ-ყმიან, არ წაირთვა ტახტ-დარბაზი.

227
წამოვიდა მასვე წამსა, თუცა ბარგიც არ დაყარა.
მათ რომ მისთვის შესაპყრობლად მშვილდს ჩაეგდო, გარდუყარა,
ძმა ციხეში დაატყვევა, ყმანი კლდესა გარდმოყარა,
მამას ტახტი გამოართვა, მაგრამ დიდხანს ვერ ემყარა.

228
საქმე ეს ქნა ღვთის საწყენი, ეშმაკისგან ის იძლია,
მამას ბერსა ხელმწიფესა ბატონობა გამოსძლია;
გიორგისა სიმართლით ქნა, არ მეფობა შეაძლია,
მამაზედ არს დამნაშავე, თვარამ ძმაზედ უმართლია.

229
ექვსს თვეს კარგად ბატონობდა, ნადირობდის მოისრითა,
მერმე მოკვდა, მისნო მტერნო, მისგან აღარ მოისრითა!
ის სოფელმან გაისტუმრა, მოვაღა როს, მო ის რითა?
ისრევ ბერმან ხელმწიფემან დააშვენა ტახტი სრითა.

230
ცოტა დავრჩი მე ობოლი, თუმც არ ვჰყვანდი ისრევ ძიძას,
პაპამ მასთან დამაყენა, დამანება მე არ ბიძას.
მახაფიფა ნებიერად, ჩამაცმევდა ხამს, არ ძაძას;
ჩემნი სწორნი ყმაწვილები ვერ შვრებოდენ ჩემსა ბაძას.

ამრიგად, თეიმურაზი ჰყვება, და არჩილ მეფეც მას სავსებით ეთანხმება, რომ სამეფო ტახტზე მემკვიდრეობა, ქართული წესისა და რიგის მიხედვით, მამიდან უფროს ვაჟიშვილზე – ალექსანდრესგან დავითზე – უნდა გადასულიყო; რომ უმცროსმა ბატონიშვილმა გიორგიმ უჩუმრად ამ წესის დარღვევა მოინდობა, რასაც შემდეგ მათ შორის მწვავე დაპირისპირება და სისხლიანი კონფლიქტი მოჰყვა. ამავე კონფლიქტს ეხება მეოცე საუკუნის გამოჩენილი ქართველი მწერალი ლევან გოთუაც თავის დიდტანიან და ბევრისთვის საყვარელ რომანში «გმირთა ვარამი», სადაც იგი მკაფიოდ გამოხატავს თავის სიმპათიებს გიორგი ბატონიშვილის მიმართ. არჩილ მეფე კი თეიმურაზს ათქმევინებს, და ეს მისი მეფური დამოკიდებულებაცაა, რომ ძმასთან მიმართებაში დავით ბატონიშვილი მართალი გახლდათ.

ანალოგიური დაპირისპირება განვითარდა XVIII საუკუნის მიწურულისკენ ქართლ-კახეთის მეფის, ერეკლე II-ის ოჯახშიც, რომლის სათავეებთანაც ერეკლეს მეუღლე დარეჯან დედოფალი იდგა. ამ უკანასკნელს სურდა სამეფო ტახტზე მემკვიდრეობა ერეკლეს უფროსი ძის – გიორგისთვის წაერთმია, რომელიც დარეჯანის გერი გახლდათ, და ის მისი ღვიძლი ვაჟიშვილის იულონის ხელში ჩაეგდო. ამის შესახებ ასევე საქმიანად და ხატოვნად მოგვითხრობს XIX საუკუნის ცნობილი ქართველი ისტორიკოსი და მწერალი პლატონ იოსელიანი თავის წიგნში «ცხოვრება გიორგი მეცამეტისა». აი, რას წერს იგი:

თავი XIV 

სიმრავლე ძეთა და ასულთა მეფისა ძისა გოირგისა და ესრეთივე სიმრავლე სამთა ცოლთაგან ძეთა და ასულთა ირაკლისა, იყო მიზეზი სამეფოჲსა სახლისათვის კეთილისა და ბოროტისა. ნაყოფი კეთილი ესრეთისა შვილთა სიმრავლისა იყო ესე, რომელ დაშორებული ძველად ქართლი და კახეთი შეერთდა უფრო მტკიცედ. სასახლემან მეფისამან მოითხოვა ქართლიდამ, რომელიცა უწოდებდა აქამდე მეფესა ირაკლის კ ა ხ თ - ბ ა ტ ო ნ ს ა, და ა რ ა მ ე ფ ე ს ა, სასძლონი და მეფისა ასულნი მოიძიებდენ თვისთა საქმროთა ქართლისა თავადთა სახლთაგან. დაჲ მეფისა ირაკლისა ანნა, იყო ცოლი დიმიტრისა ყაფლანიშვილისა; მეფის ასული, დაჲ გიორგისა თამარ, მიათხოვეს სარდარსა დავით ორბელიანსა; ქეთევან მეფის ირაკლის ასული მუხრანის ბატონსა იოანეს, მეფის ირაკლის ასული მარიამ დავით ციციშვილსა; მეფის ძის გიორგის ასული სოფიო თარხნიშვილსა ლუარსაბს; მისივე ქალი რიფსიმე ჩოლოყაშვილსა დიმიტრის. ესრეთვე მიიყვანეს მეფის ძეთა ცოლად: თეიმურაზმან ოთარ ამილახვრისა ქალი ელენე; ფარნაოზმან ელიზბარ ერისთავის ასული ანნა.

ესრეთ დაკავშირდა ქართლი და კახეთი ერთობითა თავადთა და სამეფოჲსა სახლისა მძახლობითა და მოყვრობითა. ამან კავშირმან დაავიწყა ქართლისა მეფისა გვარი, დაშთენილი რუსეთსა 1724 წლიდამ; ამან ერთობამან ნათესაობითმან მოსპო თქმულობა ქართლისა ერისა: ი რ ა კ ლ ი | მ ა მ ა |  კ ა ხ ე თ ი ს ა |  დ ა |  მ ა მ ი ნ ა ც ვ ა ლ ი |  ქ ა რ თ ლ ი ს ა. მეორის მხრითა სიმრავლემან ძეთა და ასულთა დაბადეს ურჩება და მედიდურება სახლისა მწევრთა შორის, სადაცა იყოფოდა მეფის ასული რძლად და ანუ რომლისაგანცა წარიყვანდნენ მეფის ძენი ქალთა სასძლოდ თვისად. თავადნი ესენი, დამოკიდებულნი მოყვრობითა მეფეთა თანა, არღა ემორჩილებოდენ მეფისა მოხელეთა, რომელნიცა იყვნენ მდივან-ბეგად, მდივნად, მოურავად, ციხეთა მცველად და სხვად სამეფოჲსა საქმეთა განმგედ. დასუსტდა ჰაზრი და მნიშვნელობა პირმშოობისა; ეცინოდენ მემკვიდრეობასა; არა პატივსცემდენ პირველობასა და თვითეული წევრი სამეფოჲსა სახლისა გონებდა თავსა თვისსა მეფობისათვის განმზადებულად. სჯული არღა სჯულობდა სამეფოში, სადაცა უფლებდენ მეფის ძენი და კარისკაცნი მათნი. 

განრავლებულთა ძეთა თვისთა დაუნიშნა საცხოვრებელად და განსაგებელად ადგილნი და თემნი: მეფის ძეს გიორგის ბორჩალო და ყაზახისა ნაწილი; იულონსა ქსნის ადგილები (რადგანაც ერისთავიანთ მიეღოთ ქსანი); ვახტანგსა ანუ ალმასხანსა არაგვი და სხვათა სხვანი ადგილნი. თვით მიზეზი მეფის ძისა ალექსანდრესი ლტოლვისა სპარსეთად, ჯერეთ პირველად მამისავე თვისსა დროსა, იყო ესე, რომელ არა უბოძა მამამან ირაკლი საკმაო საცხოვრებელად საუფლისწულო.

ესრეთსა უსწოროსა განწილვასა შეუდგნენ უწესობანი, შფოთნი და დიდნი აღრეულობანი. მეფის ძე გიორგი, ვითარცა მეკვიდრე, მორიდებული შფოთთა, მიენდობოდა მამისა ნებასა და შორით ხედვიდა ძმათა სისუსტესა მიტაცებისათვის მემკვიდრეობისა და აღრეულობათა მათ, რომელნიცა ამწარებდნენ მოხუცსა მამასა; თვით ირაკლი მოხუცებისა გამო და დედოფლისა გამო დედინაცვლისა პირმშოჲსა გიორგისათვის იმყოფებოდა მერყეობასა და აგრილებდენ გულსა მისსა გიორგისადმი. ესრეთსა მდგომარეობასა მყოფი მეფის ძე გიორგი, დაშორებული ძმათა, ცხოვრობდა ცალკედ და მყუდროდ. შთაგონებითა დედოფლისა და ძეთა მისთა, მეფეცა ირაკლი მიიყვანეს მას მდგომარეობასა, რომე სიძესა მისსა სარდალსა და სალთხუცესსა დავით ყაფლანიშვილსა, თამარის მეუღლეს, მოუღო მეფემან სალთხუცობა და მიუბოძა ესე სიძესა თვისსა მუხრანის-ბატონსა იოანეს. ესრეთმან მეფისა მოქცევამან მოსწყლო გული მეფის ასულისა თამარისა, რომელიცა მწუხარებისა ელდითა გარდაიცვალა 1786 წელსა (ეს მოხდა მალევე გეორგიევსკის ტრაქტატის დადების შემდეგ, და იოანე მუხრანბატონსაც ამ შემთხვევაში დამსახურებად ის ჩაუთვალეს, რომ მან ამ ტრაქტატზე მოაწერა ხელი თავად გარსევან ჭავჭავაძესთან ერთად – ი. ხ.).

ერეკლე II-ის ოჯახში ასეთი დაპირისპირებების შესახებ სხვაც ბევრი უწერია პლატონ იოსელიანს, და ერეკლეს მომდევნო მეფის გიორგი XIIის გადაწყვეტილებაც ქართლ-კახეთის სამეფო უშუალოდ რუსეთის იმპერიის შემადგენლობაში შეეყვანა, მნიშვნელოვანწილად იმითაც იყო ნაკარნახევი, რომ თავისი სიკვდილის შემდეგ თავის ნახევარძმებსა და ვაჟიშვილებს შორის ტახტისათვის ახალი სისხლიანი დაპირისპირების პერსპექტივას ხედავდა და ამის თავიდან აცილება სურდა. და ამ შემთხვევაშიც მოპირდაპირე მხარის სათავეში ისევ დარეჯან დედოფალი იდგა. სწორედ მასაც უნდა «ვუმადლოდეთ» 1800 წელს პეტერბურგში დადებულ ახალ ტრაქტატს (ხელშეკრულებას) იმპერატორ პავლე I-სა და გიორგი XII-ს შორის, რომელსაც რუსეთის მხრიდან ხელი მოაწერა გრაფმა როსტოპჩინმა, ხოლო საქართველოს მხრიდან კი, გიორგი მეფის ელჩებმა, თავადებმა ელეაზარ ფალავანდიშვილმა და გიორგი ავალიშვილმა. ხოლო ამ ტრაქტატს კი, გიორგი XII-ის გარდაცვალების შემდეგ, მოჰყვა პავლე I-ისა (1800 წ.) და ალექსანდრე I-ის (1801 წ.) ცნობილი მანიფესტები, რომელთა ძალითაც ქართლ-კახეთის სამეფო რუსეთის იმპერიის შემადგენლობაში შევიდა და აქ რუსული მმართველობა იქნა დაარსებული.

მართალია, ეს უკანასკნელი არ შედიოდა გიორგი მეფის თხოვნაში და ეწინააღმდეგებოდა კიდეც მას, მაგრამ, როგორც ჩანს, მოვლენების ასეთი განვითარება მნიშვნელოვანწილად ისევ იმ დაპირისპირებამ განაპირობა, რომელიც ქართველ ბატონიშვილებსა და მათ მომხრე პარტიებს შორის მიმდინარეობდა, აგრეთვე დარეჯან დედოფლის ძეთა მცდელობებმაც თავიანთი მიზნის მისაღწევად ირანისა და ოსმალეთის, აგრეთვე კავკასიის მთიელთა ბელადების სამხედრო ძალები გამოეყენებიათ და თავიანთ მიწა-წყალზე ასეთი დიდი სამხედრო დაპირისპირების ინიციირება მოეხდინათ. მაგრამ ეს უკვე სხვა საუბრის თემაა, ხოლო ჩვენ კი ისევ არჩილ მეფის პოემას დავუბრუნდეთ.


არჩილ მეფე ჩრდილოკავკასიელი ტომების მოთარეშეობის გვერდით ასევე ქართველი მთიელების მეკობრეობის (იგივე მოთარეშეობის) შესახებ 


ამ საკითხზე არჩილ მეფე ათქმევინებს თეიმურაზ I-ს, როგორც სავსებით ბუნებრივ და მიღებულ მოვლენაზე, როცა იგი თავისი ამალით წელიწადის სხვადასხვა დროს კახეთის შესაბამის მხარეებში ნადირობდა. აი, რას წერს იგი:

325
მცირე ხანს ბაზარს ვდგებოდით სალხინოდ, სათამაშოთა,
ჩვენის ბაასის ჯობნაზედ ნუ ჰგონებთ მალ დამაშოთა!
სად მამეცალა სალექსოდ, მიბძანე, ბრძენო ფაშოთა!
კიდევ ბევრს რასმე უამბობ, ხელიდამ არსად უშოთა.

326
მაისი დადგის – ტურფა თვე, ვარდი აყვავდის ბაღებსა,
ველნი ყვავილნით შეიმკვის, ჰგვანდის წითლითა ნაღებსა,
ბულბულთა ყეფა ისმოდის, ვერ ვსჭვრეტდით სულდანაღებსა.
მე ვინ მნახევდის იმ დროსა ულხინოდ, სუფრა ნაღებსა?

327
იქ მოვიდიან ლეკები, მებატონენი კაცები,
მოკრძალვით, გულ ხელმოჭდობით, მშიშრად, ვით ცხვართა ვაცები:
ფეშქაშსა მოცაზიდვიდეს, ვერ რბევით რას მომტაცები.
აწ ნახე სოფლის სიმუხთლე, ჩემზედა კვლა-და-კვლაცები!

ზაფხულში კი, როცა სიცხე უფრო ძლიერდებოდა, თეიმურაზი და მისი ამალა სანადიროდ და სათევზაოდ ერწო-თიანეთს მიაშურებდნენ.

346
ერწოა კაი საკურდღლე, მწყერიც მრავალი დაჯდება,
ჩალებში წერო ბევრი სხედს, საკვერცხედ უნდა დადება.
წვრიმალს ტყეებში ნადირი ბევრს ჯარს არ უნდა მოდება.
მერმე თიანეთს ვინც მივა, კალმახით იქ გაჯერდება.

347
თიანეთს სხვა მთის ალაგი ვერ შეადარონ მას შურით,
სალხინოთა და საბურთლად ერწოდამ იქ მივაშურით,
კალმახი დაულევნელი ბადებითა თუ წყალწურით.
ლხინებს ვნახევდით ასეთსა, შორსმყოფთ იქ მოსვლა ვასურით.

348
ლეკს ზეით სხვა მთის კაცები იქ მოვიდიან, ვინც მყმობდა,
დიდონი, თუშნი, ხევსურნი, ფშაველნი ვერ მეკობრობდა,
ქისტი, ღლიღვი და ძურძუკი ერთპირად ძღვენს შემაძღნობდა,
ჩოხა-ნაბადსა დალისას ფეშქაში არ უნახლობდა.

ამ ორივე ეპიზოდში არჩილ მეფე თეიმურაზს ათქმევინებს ლეკების მ ა რ ბ ი ე ლ ო ბ ა ს ა და დიდო-თუშ-ფშავ-ხევსურების მ ე კ ო ბ რ ე ო ბ ა ზ ე, როგორც მთიელთა შორის ზოგადად გავრცელებულ მოვლენაზე, და არა მხოლოდ ჩრდილო-კავკასილთა მანკიერ ჩვევაზე. დღევანდელ ქართულ საზოგადოებაში კი, და ასევე ახლო წარსულშიც, რასაც მე მოვსწრებივარ, ამ არცთუ სახარბიელო ზნე-ჩვეულებას საკმაოდ ხშირად მხოლოდ ჩრდილო-კავკასილ ხალხებს მიაწერენ, ქართველებს კი მხოლოდ მათი მარბიელობისა და თარეშობის მსხვერპლად სახავენ, რაც, როგორც ვნახეთ, სიმართლეს სულაც არ შეესაბამება. მარბიელობასა და თარეშებს (მეკობრეობას) ქართველი მთიელებიც მისდევდნენ და თან საკმაოდ წარმატებითაც.


თავად შადიმან ბარათაშვილთან დაკავშირებით 


არჩილ მეფე თეიმურაზ I-ს ათქმევინებს, რომ შაჰ-აბასი შემოესია აღმოსავლეთ საქართველოს დიდი ჯარით, რათა ქართლისა და კახეთის მეფეები თავისთან წაეყვანა, იქ მათთვის სიცოცხლე მოესწრაფა, ხოლო მათი სამეფოები კი სამართავად მაჰმადიანი ხანებისთვის მიეცა და ისინი პირდაპირ ირანის სახანოებად ექცია. თეიმურაზ I და ლუარსაბ II არ დაჰყვნენ შაჰის ნებას, არც მისი ჯარებისთვის წინააღმდეგობის გაწევა შეეძლოთ და ამიტომ მოძალადეს გაერიდნენ და თავი იმერეთის მეფესთან შეაფარეს. ირანის მბრძანებელმა თავიდან მუქარით მიმართა იმერეთის მეფეს და მას სტუმრების გაცემა მოსთხოვა, რაზედაც უარი მიიღო. ამის შემდეგ უკვე ცბიერობას მიმართა და აცხადებდა, რომ მას მხოლოდ თეიმურაზის მიმართ ჰქონდა მტრობა, ხოლო ლუარსაბი კი, მისი ცოლის ძმა მთელი გულით უყვარდა და მას ყოველგვარ სიკეთეს ჰპირდებოდა. შაჰს თან ლუარსაბის დის, თავისი ცოლის წერილიც ჰქონდა ძმისადმი, სადაც ეწერა, რომ ირანის მბრძანებელი ლუარსაბის მიმართ კეთილად იყო განწყობილი და მას არაფერს ავნებდა. შაჰი ქართლის მეფეს წინადადებას აძლევდა დაეტოვებინა თეიმურაზი და მასთან მისულიყო, უსფრთხოებასა და უხვ წყალობას ჰპირდებოდა, წინააღმდეგ შემთხვევაში კი, კახეთის მსგავსად, ქართლის აოხრებითაც იმუქრებოდა. სწორედ ასეთი შეთავაზებით მან იმერეთის მეფის ელჩებს (თავად ლევან აბაშიძესა და აფხაზეთის კათალიკოსს მალაქიას) თან ერთი ირანელი ხოჯაცა და ლუარსაბის აღმზრდელი შადიმან ბარათაშვილიც გააყოლა. ასე გვიხატავს არჩილ მეფე საქმის ვითარებას და შადიმან ბარათაშვილის როლსაც მთელ ამ ისტორიაში, რომელიც გაცილებით უფრო მოკრძალებული და ზნეობრივია იმ სახესთან შედარებით, რომელიც ანტონოვსკაიამ დაგვიხატა თავის რომანში «დიდი მოურავი» და რომლის საფუძველზეც მხატვრული ფილმი «გიორგი სააკაძე» იქნა გადაღებული 1940-იანი წლების დასაწყისში. მივყვეთ ქვემოთ არჩილ მეფისეულ თხრობას, რომელსაც იგი თეიმურაზ I-ის პირით გადმოგვცემს.

492
მოახსენეს ელჩთ მათი და თვითან არის ამის მთქმელი:
«ლუარსაბის სამდურავსა, კათალიკოზო, ნუ მელი,
ჩემი არის თეიმურაზ ძველითგანვე სისხლის მსმელი,
პაპა-მისმა ქალი მამცა, რად წამართვა, რად მყო მელი?

493
რადგან ორნივ აღარ მამცა, მაშ ლუარსაბ შემარიგოს,
თეიმურაზს ნუ აჰყვები, მეფემ ასრე დაარიგოს.
ფიცი მივსცე საშინელი, გრძლად რაც სიტყვა წაარიგოს,
ქართლიც მივსცე, სხვა წყალობაც, შევანატრო აწ არ იგ ოს».

494
აავსო საჩუქარითა ბერი და ერი ორივე.
ჰოი ბოროტო, მაცთურო, სიმართლეს ვითა ო რივე.
გული დამგვრიმე საკვდავად, ლახვარი ესრეთ ო რივე.
ამხანაგსა და მოყვარეს რადა მყრი, ხნით ვართ სწორივე.

495
ესენი გამოისტუმრა და აწ მიიხმო შადიმან
ბარათაშვილი, სუფრაჩი, უბრძანა: «შიგნით შადი» – მან.
მეფე სახელით ახსენა, ცრემლად ადინა შადი მან;
«ეს რა ქნა ჩემმა ლუარსაბ, აღარ მახსენა შად იმან?»

496
უბრძანა: «მისო გამზრდელო, რა უყავ ლუარსაბ-ხანო?
რად ააყოლეთ კახთ მეფეს, პირუტყვნო, დასაძრახანო!
ჩემი სევ გული მისი და, ჩემი გულისა საფხანო,
უბესა მივსებს ცრემლითა სამუდმოდ, არ ხანდახანო.

497
აწ, ამათ წაჰყევ, ამ ფიცით მაჰმადმცა მამითხრიაო,
ღორიმც მის საფლავს ჩამიკლავს და მის წილ ჩამიყრიაო,
იმ სახელმწიფოს წამართობს და ჭკვაზედ გარდამრიაო».
სიტყვით ეს უთხრა, დაწერა, რაყამში განამრიაო.

498
მალ მისვლასა აბარებდა: «სხვასაც მივსცემ, ქართლს ვინ უჭერს?
პაპის მისის შვილის-შვილი აჰყოლია რად ის ჩემს მტერს?
მას არ ახსოვს, სვიმონ მეფემ თუ რა უყო ურუმთა ერს?
არა სჯერა ამ საფიცარს, იმას მივცემ, რას ის დასწერს».

499
ერთი ხოჯა მუსაიბი, შანად ხმალი მურასობდა,
ამათთანვე გამოგზავნა, ერთმანერთთან ამგზავრობდა.
არა გვანდა გათავებას, ბოლოდა ჩანს რას აობდა.
დამაც წიგნი მიუწერა, ვინ ყაენსა ბაასობდა.

500
რა ეგონა შადიმანსა, კაცი თუ ცრემლს ტყუილად ღვრის?!
წამოვიდნენ მხიარულნი, თან სვლა იწყეს მათ წინამძღვრის.
გარდმოვიდნენ იმერეთსა დამგდებელნი ქართლის სამძღვრის.
ბოლოდა ცნა, ცრემლის წვეთა ჯავრით თურე მან აამღვრის.

501
რა მოვიდენ, ეს ბრძანება ჩვენ და მეფეს მოგვიტანეს.
ლუარსაბის შეწყნარებას სათუო არ დაატანეს.
მალ დაჰპირდა ესეც წასვლას, სხვა სიტყვა არ გაატანეს.
მეფე უშლის ასე ძალზედ, მართ ხელებიც წაატანეს.

502
არ დაშალა იმან წასვლა მეფის თქმით და ჩემის ჭკვითა.
– «ამ საფიცარს ვით არ ვენდო, შეუშინდე ნეტარ ვითა?
ანუ ქართლი ავაოხრო დახოცით და მერმე წვითა».
გვითხრა: «წავალ უსაცილოდ, აბა თქვენ კი აქა სვითა!»

503
ლუარსაბ მეფეს ადამის ერთი არ სჯობდა ნაყოფი,
თვალად და ტანად უცხო რამ, მართ მზისა გამონაყოფი,
უხვი, ზნესრული, მამაცი, ლახვრულებრ მტერთა ნაყოფი.
მაგრამ მას დაჟინებაზედ დაედგა მისი სამყოფი.

504
მეფე უშლიდა, უცხოდ რამ შვილებსა იმას არჩევდა,
მტერზედა ეხმარებოდა, მის წილად თავსა უსევდა.
თვით ლევან დადიანიცა წაუსვლელობს ურჩევდა,
და აძლია და მოყვრობა, მაგრამ ის კიდევ ურჩევდა.

505
რაღას უშველა ამ ამბის ვრცელად თქმა-გამოკიდება,
გული განფიცხა, მაშინ ყო ნავთმა ცეცხლ გამოკიდება;
არ დაიშალა ავად ქნა ჩვენგან მან გამო კიდება.
უთხრა: ჩემს ხმალსა უმისოდ აწ ვით გაამო კიდება?

506
რა ბრალია ბევრს კარგს შიგან მცირე ავი გაერიოს,
ანუ რჯულის სიმტკიცესა წვალება რამ შეერიოს,
ან რიტორად ლექსის მთქმელსა ზოგან სიტყვა აერიოს!
ზვაობა და ამაყობა სხვას სიკეთეს მოერიოს!

507
სიჩქარით კარგად ნაქმარი საქმე არ მოვა ბოლოსა,
ვინც აუჩქარდეს სოფელსა, აკომლდეს, აებოლოსა,
დაჟინებისა მოყვასი დაემხოს და ებოლოსა.
სჯობს ავის საქმის შემოცდა, კარგსა არ დაებრკოლოსა.

და ასე შემდეგ...

როგორც ვხედავთ, თავად შადიმან ბარათაშვილის მნიშვნელობა და როლი რეალურად სულაც არ ყოფილა ისეთი, როგორც დიდი სამამულო ომის წლებში კომუნისტური მმართველობის ხანაში გადაღებულ ცნობილ მხატვრულ ფილმში არის დახატული. რა თქმა უნდა, ისეთი პიროვნება, როგორადაც მასში შადიმან ბარათაშვილია გამოყვანილი, სრულად იმსახურებს იმ დამოკიდებულებას, რაც ჩვენს საზოგადოებაშია დამკვიდრებული. მაგრამ, როგორც ვხედავთ, ნამდვილი შადიმან ბარათაშვილი ასეთი სულაც არ ყოფილა. ერთი რამეცაა გასათვალისწინებელი, რომ კომუნისტური მმართველობის ხანაში ხელისუფლება და ოფიციალური იდეოლოგია ყველანაირად ცდილობდნენ თავადაზნაურობა ყველაზე უფრო ცუდი სახით დაეხატათ და წარმოედგინათ. და ამის ნაყოფი არის კიდეც როგორც სხვა ქართველი თავადების, ისე, განსაკუთრებით, შადიმან ბარათაშვილის სახეც ამ რომანსა თუ ფილმში. ეს, როგორც ვნახეთ, ისტორიულ სინამდვილეს არ შეესაბამება და კონკრეტული ისტორიული პირის, შადიმან ბარათაშვილის მიმართ ჩვენი დამოკიდებულების შეცვლა ჩვენვე გვევალება და ჩვენი ღირსების, ჩვენი ზნეობის საქმეა.

ასეთია რამდენიმე მომენტის უფრო წინ წამოწევა და განმარტება არჩილ მეფის პოემიდან «გაბაასება თეიმურაზისა და რუსთველისა». შეიძლება თითოეულმა მკითხველმა ასევე პოემიდან ჩვენს მიერ შემოთავაზებული ამონარიდების ტექსტიდან, ან მისი სხვა ნაწილებიდან აგრეთვე სხვა მომენტებსაც მიაქციოს ყურადღება, უფრო მათ ჩაუღრმავდეს და ბევრი რამ სასარგებლო და სასიკეთო აღმოაჩინოს როგორც საკუთარი თავისთვის, ისე ქართული საზოგადოებისთვისაც. ღმერთი შეგვეწიოს ყველა კარგ და კეთილ საქმეში, ბოროტსა და ავს კი გვაშოროს და აგვარიდოს.

ირაკლი ხართიშვილი

Sunday, June 18, 2017

მეფე არჩილ მეორე – საქართველოს ზნეობანი




მოწყალე ხარ მართლის გულით მოქენეთა უხვად, ღმერთო,
გვამოვნებით სამხატედო, ღვთაებითა მხოლოდ ერთო,
ვინ თბე ჩვენი შეიმოსე, სხვას ნივთს არას არ იერთო,
რისხვაზედან სრულ სულგრძელო, წყალობაზედ წამი ერთო.

2
ღმერთო, შენა ხარ კაცისა შემწედ დამხსნელი ჭირისა,
უძლურთა ძალის მიმცემი, მომჯაბნებელი გმირისა,
მაღალთა მამდაბლებელი, ამმაღლებელი მწირისა,
ავისა კარგად შემცვლელი, მარგალიტ მყოფი მწვირისა.

3
აწ ეს მომინდა სათქმელად, რამდენი ზნეობა არის
სამღვთო და ანუ სამხედრო, მშვებლის და მოვაგლახარის,
ლაშქრობის, ნადირობისა, რომელმან კაცი ახარის,
საქციელ სამსახურისა ვინც იცის, ცოდნათაც კმარის.

4
თავსაც სამღვთო სჯობს, ბოლოსაც, კაცთა ზნე საქმე რაც არი.
სიტყვა ნაგრეხი არ მითქვამს, მაშა, მკითხველო, რაც არი!
აბა, გაზაფხულს აშთარხანს ნახე, თუ სჯობდეს რაცარი,
ეგება კიდევ სხვაც რამ ვთქვა, სულ რუსთა ვნახო რა ცარი.

5
შესაყრელობა, ალერსი თვითოს ზნეს ყველას უდარსა,
მხიარულსა და ჯავრიანს მის-მისსა დანაყუდარსა,
სიტკბოებაცა იურავს, ვის გინდა, მის მემუდარსა,
თავს შეაყვარებს ყოვლს კაცსა, მოწყენილს ნისლსა უდარსა.

6
დია კარგია სხვებიცა ზნეობა-საქციელები,
მშვილდ-ისარი და ბურთობა, ორივე ცხენ ფიცხელები,
რადაბრაგანს და გადრზედა მარჯვეთ იხმაროს ხელები,
წავლა წამოვლა, ცხენს ჯდომა მწვედ ვარგა ნასახელები.

7
სიმღერა და დასდებელი ესეც ასრე დავითვალოთ,
მასპინძლობა და ჩუქება ერთმანერთსა დავავალოთ,
კარგი ხმა და თან უსული შევიყვაროთ, და ვითვალოთ.
ვინც მემთვრალობს მარტო სადგომს, ავად უგდებ, დავავალოთ.

8
გარიგება მარაქისა, მის-მის ალაგს კაცის დასმა,
სუფრის ბარაქიანობა, საამოვნო ჭამა და სმა;
ბევრგვარ უნდა ხილის დაჭრა, ბეჭის გათლა, დანის მოსმა,
უფრო არის, ვერ მოთვალოს სამოცხუთმან, ვერც სამასმა.

9
ზმა და ხუმრობა, სიცილი, სხვის ზმისაც მალ გაცინება,
კარგის აზნაურშვილისა სიტყვისა არ გამგუნება,
დროიან გაჯავრებულმან კარგია, მოიგუნება,
მუნასიბისა ლექსისა უკეთ რა გაიგონება?

10
რაც საკრავია ყველა რამ, თვითო ზნეობად ჩავაგდოთ,
ზაპი, ცეკვა და სამაი, ჯუბანაც რასთვინ დავაგდოთ?
წმიდათ ჭამა და დიდი სმა, ვინ პირით აღარ წავაგდოთ,
კარგია ვინც კი შეირგებს, ვინც არწყევს, კარში გავაგდოთ.

11
ტანსა და ფეხსა გაწყობა კარგი რამ საცოდნი არის,
ქარქაშის კარგა მობორბლა, ჩექმა დეზითურთ კმა არის,
უჩირქოთ წმინდათ ხმარება, კვლავ გასცის და მოიხმარის,
სანდომ მიხედვა, მოხედვა, თვალი მახვილად მოარის.

12
მეჯინიბობა, მხედრობა, ცხენოსნობა სხვადასხვაობს,
მომტევლობაც ფრინვლებისა ცალ-ცალკეა, სულ ნუ მწყერობს;
მან კი იცის ეს ასრეა, ვინ ოსტატათ ბაზიარობს,
ძაღლიც კარგად მოუტიოს, ვინ კურდღლობს და მალე მწევრობს.

13
ცხენისა და ფრინვლის ცნობა, ძაღლისაც ზნე არიაო,
ამადა ვთქვი ესეები, არც ერთზედან არიაო,
ვისა გინდა, ეს არ გინდა, ასე რამ გადაგრიაო?
თუ არ გიყვარს, მხედარს კაცსა მაშ აღარ შეგადრიაო.

14
აშფაშაქი და ყაბახი, ბურთის სროლა, მესეფქობა,
კარზედ ცხენის გაჭენება, ხელ-ძალიან ჯირითობა,
ახლა ესეც ზნედ დაიდვა მოუცდენი მეთოფობა,
ის უწინცა ვარგებულა ხელ-ფეხი და ქვეითობა.

15
მცურაობაც კარგი არის, მაგრამე სჯობს ნავთ ხმარება,
ვინც არ იცის, დიდროანს წყლებს ვერავინ მიეკარება;
გაღმა კაცს თუ საქმე რამ აქვს, იმას სხვა ზნე არ ედრება,
მაშინ დია ვარგისია წყალწაღებულს ვინ ესწრობა.

16
მოტირლობა, გლოვის წესი, ზარი, ახა ზნედ დაიდო,
უსარგებლო მკვდრის და ცოცხლის ვინ ძმა იძმო, ან და იდო,
ერთმანერთის წაბაძვითა დაწესდა, ხიდად გაიდო,
წლამდინ ვინ ხორცი არ სჭამო, ბძანე წინა გიდგა ი დო?

17
ჭადრაკის მღერა, ნარდისა და სხვა რაც რამა ყუმარი,
ხარდიორდა და ჩალიჩი, სევდისა დასადუმარი,
ხტომა, ქვის გდება, რკინობა, მოგვერდი, ფანდიც რამ არი,
ის კაცსა ბევრჯელ უკუჰყრის, ვინც კარგი ხუმარი არი.

18
ვერ ხედავთ ფრიდონისასა, მოშაითობას ჩემულობს,
საბელზედ გავლა-ხტომასა თამამად, ართუ მოზარობს,
ტარიელსა და ავთანდილს ქაჯეთს მისვლაზედ უამბობს.
ვინ იცის, მის დროს იქმოდეს ცოდნასა, ნურვინ მცონარობს.

19
ჰინდიც არ ვნახეთ ჩვენს წინა, ოთხს აქლემს გარდახტებოდა!
ხელ-დაუკრავად ჰაერში მათზედ გარდაბრუნდებოდა,
იქით ფერხს დადგის, მის მჭვრეტელს თვალი არ მოუსხლტებოდა,
ორს ცხრას იქით-აქ ხელჭერილს შიშვლის ხმლით შიგ გახტებოდა.

20
წმინდას შალზედ გაირბენდა კაცთ ჰაერში დანაჭირსა,
მახვილების ბორბალშიგან შიგ გახტის და არა სჭირსა,
ფერხებს ქედზედ დაიწყობდა ხელით, ვსჭვრეტდით ნარონინსა,
თამაშობდა უცხოებსა, ამათ უფრო გასაჭირსა.

21
თავთან დაისვის ხანჯალი, გულაღმა წამოწვებოდა,
ანაზდათ ახტის პირდაღმავ, იქით თავს გარდევლებოდა,
მუნით გულდაღმავ დაეცის, იმის წვრით თვის წვერს მყოფლობდა,
მნახავთ და გამგონეთაგან მუნ მაშინ საკვირველობდა.

22
ხეს დაიჭერდა კბილითა, თუ ექვსმა კაცმა აიღის!
ძელს დაიდებდა გულზედან, ძლივ ოთხმან ხარმან წარიღის,
ქვეშ დაისვემდა მახვილსა, ქვე ტანი აღარ დაიღის,
ხმელზედ თევზურად ცურევდა, კვლავ უცხო რამ შემოიღის.

23
ინატრეს ბევრმან ვაჟებმან: «ნეტა ვინ ეს მასწავლაო!
მისი სიფიცხე, სიმალე, ისე თამამად წავლაო».
მაგრამ ის შავი არ დადგა, არავის არ ასწავლაო,
მიზეზი ეს თქვა: «მწადიან სულ ხელმწიფების დავლაო».

24
წყლის ცურვა და ბადის სროლა, კარგად ესეც ჩაგდებულა,
წეროს გეზით დამჭერლობა ზნეობადვე სწავლებულა,
მეძებრისა ხალისიან სწავლებაც კი დადებულა.
ვინ ჯერდება მარტო ამას, ბევრჯელ კიდეც აგდებულა.

25
კვლევა, დანახვა კურდღლისა, მეხოხბეობა, მწყერობა,
სტვენა, წრუწუნი, ძახილი გავაზის, იხვის მზვერობა,
ბატონს ვაამო, ჩავაგდო ახლა ყავლი და წერობა,
მალე მიშველა ფრინვლისა, მუნ ადრე წამოწვერობა.

26
ისრის თლა, სწორად გამართვა, გაქლიბვა, სეფქის გაწყობა,
მშვილდის ჩაგდება, ყულაჯი, ქარქაშის კარგა ჩაწყობა,
არც შორი-შორ და არც სულა ახლო ერთმანერთს მიწყობა,
რა ზნეა, თორემ ქვეყანა არის, ვარგისობს ბრიყობა.

27
ჩოგნის მოხვრეტა, მობანდვა, სწორის ბურთისა გამოჭრა,
ბურთობის დროსა ასპარეზს პირმხიარულად გამოჭრა,
ცხენის მოხტომა უხელოდ, იმის დროს ფიცხლად გარდმოჭრა,
მოპაიტრობა სახმობის, ამორთმა, ხურდის ამოჭრა.

28
ხრმლის ცემა, ლახტის თამაში, ბევრგვარ ბრუნება შუბისა,
საცერის წყობა, მათრახის ბილდირგა რა შეუბისა,
ისარი სხვილი და გძელი, ხელთ არ დადება უბისა,
ვისცა არა აქვს, უძრახვენ, სხვამან სხვას მიუუბნისა.

29
ჯაჭვის ცნობა, სხვათ საჭურვლის კარგია და ძნელიაო,
გაწყობა და მორთულობა, ვერვინ თქვას ზენკალიაო,
მასცა კარგად მოუხდების ომამდინ ვინც ხდალიაო,
მაშინ შექმნას ცურცლა რამე, თრთოლა და კანკალიაო.

30
თუთხმეტის დღისა მთვარესა შეჭურვა ვინ სულ დაასწროს,
ვირე სრულ ამოვიდოდეს, ცხენზედაც შეჯდეს, მიასწროს,
ხელ-ფიცხმა კაცმან ხელბუკსა ასაღებელი აასწროს,
ფერხით მსუბუქმან ფერხმძიმეს დგენაზედ ადვილ წაასწროს.

31
ენა და წიგნი რამდენი ვინ იცის, ესეც იმდენად
ჩავაგდოთ თვითო ზნეობად, სხვის ქვეყნის ამბავ მოსმენად,
მაშ ერთად როგორ ვიტყოდეთ, იკითხონ სხვადასხვა ენად,
ვინ სხვას ვერ ასმენს, ის ისმენს, იქ დაიწყებენ მიდენად.

32
მწიგნობრობა ჭრელ-სადაგი, ჭრელ ძილისპირთა გარდათქმა,
მსმენელობა, მთარგმნელობა, ღრმის სიტყვის ადვილ გამოთქმა,
ხუცურის და მხედრულისა სხვადასხვაობს თვითოსა თქმა,
კანანახი ხმამაღალი სჯობს, ყინჩვილად ნუ იქათმა.

33
მწერლობა ხუცურს და მხედრულს, იცით, უნდა სხვადასხვა, და,
მგრგლოვანს, ყვავისფრჩხილოვანსა, ასომთავრულს სმენ თავადა,
მხატვრობას, მონახაზობას არვინ ჩააგდებს ავადა,
გარეშე წიგნის კითხვაზედ ხმა ავად ნუ იხავადა.

34
ლექსთ მთარგმნელობა, გარდმოვლით ხუმრობის ადვილ შეტყობა,
კარგად ჩამორთმა სიტყვისა, წყენისა არას დატყობა,
თავის-გუნების კაცს გარდა სხვისაც ბევრისა გაწყობა,
ის ვერ მოგყვების, შენ მიჰყევ, მობრიყობს, რევს ამაყობა.

35
მოჩივრობა და სამართლის მართლის ქმნა, კვლავ დიდი ბჭობა,
ანგარიში და რიცხვთცოდნა, ჩაგდება, მეკენჭეობა,
რამლის ყრა, მესტროლაბობა, ზნევეა მეკოჭაობა.
ისიც კი არის, მაგრამე, ცრუდ თქმულა მებეჭაობა.

36
მრჩევლობა, სიტყვის გაკვეთა, თავს ჩემობს ამისი სწავლა,
ელჩობა, მოციქულობა, სიტყვისა სწორად დასწავლა,
სხვადასხვა არის ესენი, მე ასე ვინმემ მასწავლა,
დრო არის გვიანობისა საჩქაროზედან მალ წავლა.

37
მელექსობა, შაირის თქმა, უდარესი ამიცინა,
კარგის მთქმელმან გამაგონა სიტყვა მჭევრი, არ მაგინა,
საალერსოდ ვისდა მიველ, არ მიმიშო, თქვა მაცინა,
გამოვბრუნდი, კვლავ ვიახელ, უხუმრე, არ გამიცინა.

38
კარგკაცობაა შენახვა ყოვლისა ხოშიადისა,
ცრუს სიტყვას ყურსა ნუ ასმენ, ნურცა ენასა გასდისა.
ჩხუბი და მეენეობა ვინც კაცმან დაიქადისა,
სასაცილოდ და საზრახად მან თავი გაიხადისა.

39
ვინ ბატონის საიდუმლო სიტყვა გარეთ გაიტანოს,
მუსაიფს თუ სხვას, ვის გინდა, მისი რჩევა მიუტანოს,
მას პირს უნდა შეადუჟოს, ზედ თავსლაფი დაატანოს,
ძირში ენა ამოართოს, კლიტე თან ამოატანოს.

40
მუშაობაც კარგი ზნეა, ზედ-მდგომობა და სარქრობა,
ბარვა, წინდვა, ხვნა და თესვა, მკის და სთვლისა მის-მის დრობა.
კაცს შემატს და გაახარებს მოსავლის ბევრის მოსწრობა.
ვის მუშა ჰყავსთ, თვითან შვრება, ურევია არზაქრობა.

41
კაცის სახელის დასწავლა და ცნობაც უნდა კარგაო,
მგზავრობის წესი და ნისლში ვინცა გზა არ დაჰკარგაო,
რაგინდა რამე წამხდარი კიდევ მალ მოივარგაო.
მზარეულობა, ჭაშნიგის ცნობასა მბობენ ვარგაო.

42
ბატონის დარბაზის კარი რაგინდ რომ მაღალი იყოს,
თავმოხრით უნდა შევიდეს, არც ლაჯში თავი გაიყოს;
უმცროსის კაცის უფროსმან ხელი საჭმელზედ წაიღოს,
მეფისგან მონაკითხავი ამხანაგებსა გაუყოს.

43
ნუ მომიწყინებ, მსმენელო, მოხსენებითა ამდენით,
არ მინდა იყვნეთ ზნეობის ავსაქციელად წახდენით,
წავლა, წამოვლა, ზე დგომა, ჯდომა, ადგომა მოხდენით,
მენუზლეობაც ვარგისობს, თან უკლებ სხვისაც მოდენით.

44
უმცროსმან კაცმან უფროსი არ უნდა დაიწვიოსო,
ადგეს სჯობს, ისრე მჯდომელმან ქვემორე დაიწიოსო,
საჩოქეთ რა შეიყარნენ, უწინ მან წაიწიოსო,
არცა უხამსად დამდაბლდეს, არც ბეწვად აიწიოსო.

45
ორმან ტოლმან ამხანაგმან დაიწვიოს რა მესამე,
ორთავ თავს არ გარდუარო და ჩაუჯე შუა სამე,
ეს შენ კარგად ჩამოგართონ და იმათაც ორთავ ამე,
უდროვოდ და უალაგოდ ნურც იმღერი, ნურც ისამე!

46 ჯდომაში ფერხი გარეთი ზეით არ უნდა დაიდო,
პირში რა გედვას, ნუ უბნობ, სიტყვის აღვირი აიდო;
მეორემ სიტყვა აცალე, თუ არ გთნდეს ლუკმა წაიგდო,
ხელს ნუ დაიბჯენ, ადგე რა, იქ ჯოხი მხარს არ გაიდო.

47
წინ ჯდომით, უკან უკუხრით ზურგს ნუ მიჰყუდებ კედელსა,
ნურც თავს დაჰკიდებ, არ გვანდე თვალნაკლებს ოქრომჭედელსა,
ცალს თეძოზედან არ დასჯდე, რად ეჭვ ძნელს მოსადებელსა.
ცხვირის გამოკრკნა არ წაგცდეს, ნუ ეძებ კბილის საჩრჩნელსა.

48
თუ რამ ბატონმა გიბოძოს, ორის ხელით ჩამოართვი,
აგრევ შენგან მისართმევი ორითავე მას მიართვი,
ამხანაგსა, მარჯვნით მჯდომსა, მარცხენათი გამოართვი,
მარცხენასა მონაცემი კვლავ აქათით წამოართვი.

49
ბატონს ზურგი ანუ გვერდი ვინ გინდა ვინ შეაქცია!
შინაყმასა თუ რამ მიაქვს საქცევი, ნუ დააქცია,
პატრონისა ბრძანებაზედ მონანი მალ გაიქცია.
ხამს იცოდეს ყველა რამე, ვინ არის კარგი კაცია.

50
კულით და ყანწით, სხვებითაც, სასმელს ვინ აწრუწუნებსა,
ვინ კბილებითა ბატონთან თხილს ამსხვრევს, ალაწუნებსა,
მცოდინარესა მეფესა უთუოდ გაამგუნებსა.
ავსაქციელი მარტვილი მამას მწვე დააჭმუნებსა.

51
ბატონთან და უფროს კაცთან მჯდომი არას გარდეყუდო,
ზეზე მდგომი ფერხს ნუ იკავ, ნურც ბოძს ხელს ხვევ, თუ არ ცუდო,
ნურც იცინი, ნურას უბნობ, არც ვინ ჯოხს ჩამოეყუდო.
თუ ვინ ასრე არა ზრდილობს, მაშ იქნება სვანი ყუდო.

52
მეფეს თუ რასმე ზრახევდე, ნუ ათამაშებ ხელ-ფერხსა,
ესეც ავია, ვინც მუდამ ულვაშს იკეთებს, იგრეხსა;
ხელ ქვე-მოჭდობით ეუბენ, თაყვანს ეც მერმე ნაფერხსა
შენ არ მიწვრთნიხარ, ამაყო, ვე ჰგევხარ ჩაუქსა ვეფხსა.

53
ვინ ხელით აზნაურშვილობ, გამეცალე, წადი იქით,
რად გგონია, უგუნურო, ბრძნის ვისგანმე მაგით იქით?
თუ არ დაშლით, მომწვრთნა გიჯობს ჯოხითა და გინდა ბაქით.
მაამებლად ვინცა ხუმრობ, მო, დაბძანდი, ზეით, აქით.

54
ბატონი თუ ჯდეს მოწყენით, უთქმელად დასულებული,
ნურც შენ იცინი, მისთანა დუმენი სულდაღებული.
კადნიერება თუ გქონდეს, რა ნახო სუფრა დებული,
ეცადე ტკბილის სიტყვითა იხილო გაღიმებული.

55
თუ სადმე ცხენით ან ქვეით თავისთვინ ლაპარაკობდენ,
გნახონ და შენკენ წარმოდგენ, შენც მიდი თუ კამათობდენ.
რა გაგიდრიკონ, დაეხსენ, სძრახევდენ თუ ვის ამკობდენ,
მათ მართებ გაგირინოცა, თუ გულით არ ამაყობდენ.

56
ყმისაგან ბატონის სიტყვისა გაგონა, მოხსენებაცა,
ძნელია ცოდნა ამისი, ანაზდად მოგონებაცა.
დია სჯობს, უპრიანეა ურჩების დამონებაცა,
დასაშლელს ცალკე უშლიდეს, ათაოს მისი ნებაცა.

57
ბატონ-ყმური ლაპარაკი სხვა არის და სხვისა სხვაა,
ჩამორთმა და მოხსენება, ზოგჯერ სიტყვის შენახვაა,
სწორ უმფროსულ-უმცროსულსა ქართულსაც აქვს დასახვაა;
ვინცა იცის ყველაკაი ბევრის საქმის მონახვაა.

58
ოდეს ბატონი ბძანებდეს სიტყვასა რასმე ქართულსა,
მოკლეს თუ გრძელსა ამბავსა, ერთმანერთზედან წართულსა,
ნუ ლაპარაკობ, დაჩუმდი, ნუ ჰგევხარ კაცსა ქურთულსა!
მწვედ გაეწყობა მეფენი ზნეკეთილს, ასრე მორთულსა.

59
სიწყნარეს და სიჩქარესა ორსავე აქვს მის-მისი დრო,
სიმშვიდეს და სიანჩხლესა, მდივანბეგო, განა სადრო!
ორზედ უნდა მუდამ იყო და იმ ორს კი უფრო ადრო.
სიჩქარე სჯობდეს სიწყნარეს, რუსთველს ეგე ვინ შეჰკდრო?

60
საქციელი და ზრდილობა, იცია, ბევრი სხვაცაა?
ნურავის გინდა ავადა გადუჟვა, ცხვირის ხოცაა,
წინამავალს უკან მიჰყვე, ტალახი არ მოსცხოცაა,
უცხო მდიდარი მის სადგომს მალ-მალე არ ნახოცაა.

61
მეფეს ცხენით სერნობაზედ მარტო იქით ნუ მოუვლი,
საითაც რომ კარგი რამ ჩნდეს, და ნურც წინა გარდაუვლი,
ნურც ცხენის თავს დაუსწორებ, ნურც სულ სწორად წინ აუვლი,
ჯარისაკენც ნუ მოჰყვები, რასა ქვიან მასთან შუღლი!

62
სამსახურიც ბევრგვარია, საცოდნელადაც ძნელია,
ბატონს თავს მწვე შეაყვარებს, ვინც მისი მართლა მქნელია,
დაუზარლად და თამამად, ფიცხი უნდა, არ ნელია,
მალ ისმენდეს ბძანებასა, დღე იყოს თუ სიბნელია.

63
მღვიძარება და სიფრთხილე, სწრაფად აღდგომა ძილითა,
მალე ტანს-ჩაცმა დილაზედ ზორტით ჰქონდეს თუ ღილითა,
ადგილზე მოდარბაზობა, აამდეს მისის მისვლითა,
წყნარი, მდაბალი, თამამიც შვენოდეს გაღიმილითა.

64
ზნეობა საქციელები არ ბნელობს, არის ნათელი,
კამკამებს დაუფარავად, ვითა წყვდიადში სანთელი,
ეს უნდა კაცმან იცოდეს, მის-მის დროს რაა საქნელი.
ნურას მიზეზობთ, ისწავლეთ, ეს არის თქვენი მსწავლელი.

65
ვინ ამასა იქმს, მასცა იქმს, რაც რომ არ დამიწერია,
ბევრის რამ ზნეობებისა კარგი რამ ანაწერია,
ზოგი რამ იცის წუმამა, მთავრობდა და აწ ერია,
მაშინც ეშმაკი ებძოდა, მორია, დააწვერია.

66
ამად ვთქვი ასრე გვიანად კარგები, ძნელად საცოდნი,
ძვირად მინახავს ამათი სრულად და კარგად ნაცოდნი,
ამათს მოქმედსა მოყმესა სიავის არა საცოდნი,
სხვა რომ ერთპირად შეჰყარო, იქმნება ყველა საცოდნი.

67
მსწავლელი მოსწავლეებსა სასწავლოს არ გაუძნელებს,
მცირედ-მცირედის სწავლებით ძნელს საცოდნს გაუადვილებს,
ცოტა რომ კარგად ისწავლოს, გაუშვებს, მალ ასადილებს;
უწინ პატ-პატა სწავლებით ამ დიდრონს დააქადილებს.

68
რა სჯობს დაუკლის ლოცვასა, ჟამთა ზეპირად ცოდნასა,
საეროს გარდა დაფარვით არ აღვიძებდეს მონასა,
ჩურჩნით ბაგეს ქვეშ, იდუმალ არავის გასაგონასა,
ამის უკეთესს ვინ რას იქმს, ვის გინდა მოსაწონასა?

69
პურადობა და გაცემა, მამაცობა სხვას ყველას სჯობს,
შეხვეწილზედა ნამუსი, ვინ თავმდაბლა მოაჯეობს,
სახელს ეძებს უზაკველად, ფიცს არა სტეხს, გამმარჯვეობს,
ამის მცოდნეს ესეცა სჭირს, სამღვთოზედანც განამრჯეობს.

70
სარდლობა, ზავთი სარჯლისა, დღე და ღამ დაუზარობა,
უწინ სიფრთხილე, გასინჯვა, სიტყვისა მწვე მიმხვდარობა.
საქმე საქმეზედ რა მიდგეს, კატათ სჩნდეს უზამბარობა,
შემართვა მებრძოლთ თამამად, წინ წადგომისა დასწრობა.

71
რაზმის გაწყობა კარგგვარად, აგრევე ნადირობისა,
სადავე პირ-ჩვილს სხვა უნდა და სხვაა გამზიდრობისა,
მოხშიროს ტყისა ერწისა და კიდევ მინდორობისა,
ყოველთა უკეთესია, ვახ, ცოდნა ერთპირობისა.

72
ყოვლი ცოდნა ზნეობაა, საბაითიც რადგან ზნეობს,
ისლარბეჩ მთვარეს კოჩები, ვინ ოხიჭურ ვარადაობს,
ხელ-ბუჩხობა, კულის გათლა, ვინ შალაფს ხმარობს,
ხარატობს. ისა კარგი ზნეობაა, ვინც გულით არვის ბოროტობს.

73
სიბრძნეს ვერ სწორავს ვერა რა, არც ისე მოსახმარია.
მისი ნაყოფი ბევრია, ძირი აქვს არ გამხმარია,
სად წახვალთ, თან გამოგყვებით, საგზლათაც მგონ სახმარია,
სხვა დაგრჩება და ის არა, გვერთ გახლავს, ცათ კამარია.

74
უცოდნი კაცი სადა გინდ უხამსზედ გამამაცდება,
როს მართებს, ვეღარ ივარგებს, საქმესაც ბევრსა დასცდება,
მაგრამ ღინცილობს, მრავალჯერ ცუდმუდი სიტყვა წასცდება,
ცოტახანს თუცა რა იყოს, სიბრიყვით მალე წახდება.

75
სიბრძნე სჯობს, თორემ უთუოდ ზნეობა ყველა კაია,
მოზღაპრეობაც ივარგებს, საძილოდ არაკაია,
მინდოდა სხვებიც რამ მეთქვა, მითხრეს: ეგ კმარა, კაია,
თუ გინდა ცოდნა ვინცა თქვა, დამშლელი მამუკაია.

76
სხვა ზნე ყველა მობრყვილდება სენითა თუ დაშავებით,
მარტო დავრჩი უსაჭურვლო, სულ შიშველი ვის შევებით?
ეს დარჩების სიკვდილამდინ არც სულ დაუნაშავებით,
ვინც იცით და ვინც არ ვიცით, ცოდვას მაშინც არ ვეშვებით.

77
პურადი ხარ, შენ სხვასა სთხოვ, აბა რაღას იპურადებ?
ქვეითი ხარ, ცხენი არ გყავს, რით იგადრებ ან ირადებ?
დაბერდი და თვალს დაგაკლდა, მშვილდისარსა რად არ დასდებ?
სიბრძნე არის სამუდამო, სიკვდილამდინ ვერ გააგდებ.

78
ცხენი არა გყავს, ვერა იქ რაც სხვაა ცხენთა ზნეობა,
ძალი გაქვს, მრკენალს ვერ შოებ, თუცა კარგია მხნეობა.
ეს უმჯობეა, ვინ იცის მღვთის ხვეწნა, მოქენეობა,
სიბრძნით მის ალაგს რაც ჰხამდეს, მის საქმის მომგონეობა.

79
სიბრძნისაც ეგებ ვინმე თქვას მსმენი არა მყავს, რა ვქნაო,
მაშინ სჯობს, თუ სულ მარტო ხარ, დაამოს შენი სულთქმნაო,
მას შეგავედროს შესაწყლად, ვინ ზღვა და ხმელი შექმნაო,
ამპარტავანის ვაჟისა იცის რამ კარგად მოქნაო.

80
სამღვთო საქმის უმეცარი ბევრს ავს საქმეს წაადგება,
ეშმაკს ვერას ვერ შეუტყობს, რა საცთომლად შეადგება,
მერმე მისად საპასუხოდ კარს მღვთის რისხვა მიადგება,
შერცხვება და წაცაწყმდება, ვეღაროდეს აუდგება.

81
ეშმაკს მარტო წასაწყმედათ არ უნდივართ, რად არ იცით?
აქაც უნდა შეგვარცხვინოს ავის ქმნით და ცრუის ფიცით,
მისის რჩევის ამყოლემან კარგი ვერა ვერ მოვიცით,
თუ ვტყუოდე, გამამტყუნეთ, ჩემს წინ თავი გარდაიცით.

82
ვერ ხედავთ, მარტო ჩვენს ჟამში, რამდენი ავი რამ იქმნა?
რა ცრუ-ფიცობა, რა ზაკვა, უნამუსობა, რა ლიქნა?
მღვთის შიშის გულით განვარდნა, ვისგან სულ არსი შეიქმნა,
ვეჭვ, აღსასრულიც მოვიდა, ავისაც ბოლო დაიქნა.

83
სიბრძნე ის უფრო მტკიცეა, ვის ოსტატი ჰყავს, ასწავლის,
სამების მცოდინარისა, არ ახუნების არდავლის,
გულს დაუდებს და ისწავლის, ბიჭურად კარზედ არ დავლის,
წარმართებრ წმასნას არ ჯერა მობედეთა და არ დავლის.

84
თუ ოსტატი ვერ იშოოს, ხელთა იგდოს სამღთო წიგნი,
უნდა ბევრჯელ წაიკითხოს, შეუიდეს შიგან შიგნი,
ღირღოვანი, ღრმად მეტყველი ეცადო, რომ სულ შეიგნი,
მაშინ სიბრძნის გზა და კვალი უსათუოდ მალ გაიგნი.

85
მე ნუ გგონიათ სრულ ბრძენთან თავს ვდებდე, ანუ თუ ვიყო,
არვინ მყოლია მსწავლელი, მეთქვას სხვაც, ვიწვრთნა თუ ვიყო,
რაც ვიცი, სამღრთოს წიგნთაგან მაქვს, სხვათ არვისგან გავიყო,
სადამ ცოცხალ ვარ, ვსწავლულობ, ეს მცნება არ დავივიწყო.

86
წმინდათა ბრძენთა წერილი არის ნათლისა ებგური,
სრულ ნათალ თვალთა ნაგები, არ ურევია აგური,
იქით გიზახის, მიგიწოდს: «ჰე, ძმაო, თქვენი სადგური,
სასუფეველი ზეცათა, ნუ გსურთ სრულ სტვირი, ჩოგური».

87
ეს ზნე სჭირს მათსა წერილსა, ვინ ეცდება და ისწავლის,
მათი ნათქვამი დარჩება და სხვათა ცუდი ის წავლის,
მას ყურს ნუ უგდებთ ლიქნასა, ვინ სხვაცა ზაკვა წაავლის,
სხვის, ამ სოფლისა რიტორთა, მგზავსია მტვრისა, ის წავლის.

88
ყველას რამ ზოგი სრულად იქს და სიბრძნეს ვერავინაო,
ყველათ რითმ კაცი დაშვრება, იმით კი არავინაო;
ვის აქვს სადგურად მთაწმიდა, ეგრეთცა მთავე სინაო,
ვერცა იქ მყოფნი სრულ მისწვთენ, ვერც ბრძენი დეო-ჯინაო.

89
სხვას გარდა ეს ვთქვა, რაზედაც კაცსა გულს განუხურებსა,
ღმერთს დაამონებს, პატრონსა ერთგულად ამსახურებსა,
სიმართლესა სწვრთნის ყოველთა, სიცრუეს ვინ უყურებსა,
შფოთსა დაუშლის, დაათმობს ავპირად ვინ უხუმრებსა.

90
საფუძვლად ღვთის შიშს დაუდებს, ზედ სიყვარულსა აუგებს,
ღმერთსა ცხოველსა დაამონს, სხვას კერპსა არვის აუგებს,
გზას აპოვნინებს შეცთომილს, სიბნელეს ნათლად გაუგებს,
კარგ საქციელად ამყოფებს, დააშლევინებს აუგებს.

91
უდებსა ლოცვად აღადგენს, მცონარსა გაამოღვაწებს,
ღვთის სათნოების ისარზედ ფრთედ მაგრა სწორად დააწებს,
ვის ჭირი იპყრობს, ტკბილადრე მოსასვენებლად დაარწებს,
ვინ დაუჯერებს, ამას ჰყოფს, თორემ დააყრის მას ბრაწებს.

92
ცოდვილს მოაქცევს მართალს გზას, ცდომილსა მის განდგომილით,
კაცს განსაცდელსა მადლობით მიათვლევინებს დუმილით,
მას დაანახვებს, ვინ არის ვერვისგან ვერ მიწდომილით.
პეშვით არ კმარა სასმელად, ვის გწყურის, მიდით, სუ მილით.

93
ჯაბანს გაამხნობს, ხდალს კაცსა მგონივარ გაამამაცებს,
ანჩხლს დაატკბობს და განსწავლის სულელსა კაცსა და უცებს,
ბრძენს კიდევ სიბრძნეს შესძინებს, ბევრს შეუმატებს ბრიყვს ხუცებს,
მოწყენილს დიაღ უკუჰყრის, სამუდმოდ არ გააბუცებს.

94
ამხანაგის სიყვარული კარგია და მოუმატებს,
დაამშვიდებს, დაამდაბლებს, აღარავის აამაყებს,
სიტყვა მცდარსა დაადუმებს, ვინ ეწყობა სიტყვა როყებს?
იმას დია მოუხდება ყმაწვილობით ვინ იბრიყვებს.

95
ვინ ძნელ საქმეს დაბმულიყო, უადვილებს გასაჭირსა,
ცოდვის თოკით მაგრა შეკრულს მოცაუშვებს მოსაჭირსა,
სევდა-ნაღველს განუქარვებს, უმსუბუქებს სენს და ჭირსა,
ამას გარდა სხვა მრავალი კიდევ ბევრი კაი სჭირსა.

96
აწ სიბრძნეს უნდა ღვთის შიშის შემსჭვალვა, მაგრა ქონება,
ვინ უამისოდ აჰყვება, ეშმაკისაა მონება,
ქრისტე მოირთე მის მცველად, მას დაამონე გონება,
თორ უამისოდ ცუდია, იქნება მართ მამონება.

97
ნუ გეშინიათ, არ გიშლით, სოფელი ნურვის გინდაო,
ცოლი და შვილი, მამული, ძმა, სახლიკაცი გინ დაო,
აბრამსაც ყონდა და ჰქონდა, ღვთის სიტყვას მოისმენდაო,
თორემ უმისოს საქმესა რასაც იქ დაინანდაო?

98
რასაც შვრებოდეთ სიმართლით, ღვთის სადიდებლად იქმოდით,
სად კაი საქმე ისმოდეს, ცუდი გაუშვით, იქ მოდით,
რა შეიმატოთ, რა ირგოთ, სულ ხმით ყვირილით იქმოდით?
თვარა ყოველმან სიცრუვე იზღვიოთ, მწარის იქ მოდით.

99
არ ვიცი მოაქვს წამს რა და ან თვალის დახამხამებას,
დილა, სადილობ, შუადღე, სამხარს, და ან დაღამებას,
აქა-იქით სამ სიარულს, სასჯელსა, კვლავ დახამებას,
მწუხარებას და გლოვასა, უმჯობეს მას გახარებას.

100
ამად დავშურდი სიბრძნესა, მისი ვარ ესრეთ მკობარი,
არ დამრჩეს თუ რამ ვიცოდე სხვისაგან შეუტყობარი,
სხვათაც მოუწოდ სასწავლოდ, ვარ მათი მაღლად მხმობარი,
ვერავინ მოვრჩეთ სოფელსა ცრუს ლახვარ-დაუსობარი.

101
საქართველოში იტყვიან სამასსამოცდახუთსაო
ზნეობას, სხვას არ აგდებენ ქვეყნისას თუ არ მათსაო,
აქაური რამ ყველანი ვთქვი, ვერვინ დამიხუთსაო,
ეს დაუცს, მაგრამ მე ვგონებ უფრო ბევრს ხუთათასაო.

102
თუ კაცის ფიქრი საერთოთ ერთ რასმე შემოკრბებისა,
ქვეყანა გაიზომება გარ ზღვაში ჭალაკებისა,
ან დავლა ვისმე ძალუძეს მთების და სულ ვაკებისა,
მაშინ შეიძლოს ამას გარდ სულ მოთვლა ზნეობებისა.

103
ბევრი კაცი იმიზეზებს: არა მყონდა მომვლელიო,
ზნეობა რამ დამესწავლა ხარისხ-ხარისხ ამვლელიო,
ახლა რაღა პასუხი გაქვსთ, აი თქვენი მსწავლელიო!
ვინ არ იწვრთნა, მალმც მოჰკვდები, ნუხარ ხანის წამვლელიო.

Friday, June 9, 2017

О Персидском походе Петра Великого

Михайл Сергеевич Иванов в своей книге «Очерк истории Ирана» (Госполитиздат, 1952) в заключении данной темы пишет:

«Персидский поход Петра I имел большое значение для освободительного движения народов Закавказья против иранского и турецкого гнёта. Русское правительство интересовалось Закавказьем и стремилось установить над ним свою власть главным образом извоенно-стратегических и экономических, прежде всего торговых, соображений. Но армяне, грузины и другие народы Закавказья видели в могущественной, пользовавшейся большим международным авторитетом России силу, с помощью которой они только и могли бы освободиться от ига султанской Турции и шахского Ирана и получить возможность обеспечить своё существование и развитие экономической и культурной жизни. Поэтому после Персидского похода Петра I освободительная борьба народов Закавказья усилилась».



Но разве так радужно было в действительности положение дел в Закавказье, разве такую большую помощь и поддержку получили подвластные Персии грузины и армяне от этого похода, разве так уж усилилась их освободительная борьба с султанской Турцией и Шахским Ираном после Персидского похода Петра Великиго? И, наконец, разве уж такой большой международный авторитет имела Россия в петровское время и позднее, что её неприятели и ведущие европейские державы уступали её воле и видам хотя бы в Закавказье? Конечно, было и не без этого, однако дела обстояли гораздо сложнее как для самой России, так и для грузинских и армянских народов.

Ниже так-же в виде выдержки хочу привести Резюме на русском языке из книги проф. Георгия Пайчадзе «К истории русско-грузинских отношений (I четверть XVIII в.)» (Тбилиси, 1960). 

РЕЗЮМЕ 

В истории русско-грузинских отношений определённое место занимает период 20-ых годов XVIII века, когда Грузия сделала решительную попытку в в союзе с Россией освободиться от власти иноземных захватчиков и вступить под покровительство России, обеспечив тем самым успех своего дальнейшего социально-экономического и культурного развития. В 1722 г., во время похода русских войск на побережье Каспийского моря, была сделана попытка оказать взаимную военную помощь в борьбе с общими врагами. В этой борьбе совместно с грузинами выступил и армянский народ. Однако в силу сложившейся неблагоприятной обстановки, общие планы России, Грузии и Армении не осуществились.

Известно, что в дворянской и буржуазной историографии поход русских войск на побережье Каспийског моря в 1722-1723 гг. получил освещение лишь в отдельных статьях, опубликованных в журналах и газетах, а так-же в трудах, посвящённых более широким темам, и в общих курсах по истории России.

Буржуазные историки пытались так-же рассмотреть и вопрос русско-грузинских отношений в первой четверти XVIII века. Однако дворянская и буржуазная историография, стоявшая на неправильных методологических позициях, не могла дать научного объяснения ни причин и целей похода русских войск на побережье Каспийского моря, как истории русско-грузинских отношений. Дворянские и буржуазные историки, будучи далёкими от понимания действительного хода исторических событий, или идеализировали внешнюю политику царизма, в частности Петра I, объясняя её заботой о благе всех своих подданных и желанием оказать помощь христианским народам, или, отрицая какое-либо прогрессивное значение присоединения Грузии к России, осуждали стремление передовых государственных деятелей Грузии к союзу с Россией.

Не понимая сути исторического процесса, буржуазная историография не могла преподнести ничего иного, кроме националистических извращений.

Единственно положительное, что смогли сделать дворянские и буржуазные историки – сбор и опубликование ими документального материала, но и то в недостаточной мере.

С принципиально новых, подлинно научных позиций к изучению истории подошла советская историческая наука, которая руководствуется великим учением ......... (понятно каким – И. Х.) 

Советскими учёными изучен освещён ряд важнейших проблем истории, в том числе и вопросы истории внешней политики России в первой четверти XVIII века, история политики России на востоке и т. д.

Специальному изучению экономических и военно-политических предпосилок и целей похода русских войск в Прикаспье в 1722-1723 гг. посвящена книга В. П. Лысцова «Персидский поход Петра I», изданная в 1951 г.

Данная монография, являясь первой и безусловно удачной попыткой всестороннего научного освещения одного из центральных вопросов истории похода на побережье Каспийского моря, заслуживает высокой оценки. Книга В. П. Лысцова даёт правильное представление о предпосылках и целях похода. Однако, наряду с большими положительными качествами, оно не лишено и недостатков. Так, например, в первой главе первого раздела, говоря о потребностях русской промышленности в сырье, господствующего класса в предметах роскоши и государственной казны в денежных средствах, В. П. Лысцов задаётся целью показать, в какой степени они могли быть удовлетворены путём присоединения Прикаспия. Но судя по изложению всей главы в целом, создаётся впечатление, что, по мнению В. П. Лысцова, русское правительство предполагало разрешить чуть ли не все экономические затруднения России путём присоединения прикаспийских провинций. Этот недостаток книги справедливо отмечен в рецензии Л. А. Никифорова, помещенной в № 4 журнала «Вопросы истории» за 1952 г. Им же указан и другой существенный недостаток книги, а имменно то, что В. П. Лысцов ограничился рассмотрением русско-иранских отношений в связи с походом и не остановился на позиции Турции, а так же не вскрыл враждебной деятельности дипломатии западноевропейских стран. Но, подвергая книгу В. П. Лысцова справедливой критике, автор рецензии сам допустил некоторые ошибки. Так, например, Л. А. Никифоров не соглашается с мыслью В. П. Лысцова о том, что ещё до 1722 г. русское правительство планировало поход в прикаспийские провинции, тогда как автор книги безусловно прав, но, к сожалению не привёл фактов в доказательство данного положения.

Советскими историками освещены также и вопросы истории русско-грузинских отношений. Однако в исторической литературе пока ещё нет монографии, посвящённой вопросу русско-грузинского военно-политического союза в 20-ых годах XVIII века.

Настоящая монография и ставит себе целью изучение истории русско-грузинского союза 20-ых годов XVIII века и уяснение причин, воспрепятствовавших осуществлению общих планов союзников.

В трудах теоретиков Марксизма-Ленинизма даны определения сущности войны, политики, а также конкретная характеристика внутреннй и внешней политики Петра I, указывающая на то, что поход русских войск на побережье Каспийского моря в 1722-1723 гг., несмотря на то, что он был выражением завоевательной политики царизма, определяемой интересами господствующих классов – класса помещиков и нарождающегося купеческого класса – носил освободительный характер, ибо благодаря присоединению закавказья к России местные народы могли избавиться от поглощения их турецко-иранскими захватчиками. Грузия, Армения и Азербайджан только благодаря присоединению к России могли обеспечить успех своего дальнейшего прогрессивного развития, развития своих производственных сил. Поход русских войск в Закавказье непосредственно отвечал коренным интересам местных народов. 

Поход русских войск на побережье Каспийского моря в 1722-1723 гг. был обусловнен экономическими и военно-политическами интересами России.

Путём присоединения прикаспийских провинций Россия могла обеспечить свою мануфактурную промышленность сырьём, в первую очередь, шёлком-сырцом, а так же удовлетворить возросший спрос господствующего класса на предметы роскоши и приобрести новые источники государственного дохода.

Присоединение Прикаспия являлось также необходимым условием обеспечения торговых интересов России на Востоке, которые выражались в стремлении России к развитию торговых отношений с Ираном, Закавказьем, Средней Азией, Индией и в желании стать посредницей в торговле между Востоком и Европой.

Наряду с этим, ввиду обстановки, сложившейся на Среднем Востоке к 20-ым годам XVIII в., присоединение Россией Прикаспия было неотложней задачей, так как султанская Турция решила воспользоваться экономическим и политическим упадком Ирана для захвата новых территорий, и в первую очередь Восточного Закавказья имея в лице дагестанского феодала Сурхай-хана и одного из главарей сунитского духовенства – Дауд-бега своих агентов. 

Утверждение Турции в Прикаспие в корне противоречило интересам России, так как:

1. овладев прикаспийскими провинциями, Турция препятствовала бы здесь русской торговле; 

2. утверждение Турции в Прикаспие ослабило бы позиции России на Кавказе;

3. утверждение Турции в Прикаспие создало бы реалную угрозу слабо защищённым юго-восточным границам России.

Поэтому недопущение захвата Турцией прикаспийских повинций являлось делом обеспечения государственных интересов России и могло быть достигнуто только вступлением русских войск в Прикаспье.

Одновременно с этим ряд обстоятельств благоприятствовали началу похода русских войск в 1722 году:

во- первых, в силу обстановки, сложившейся в Иране, Россия могла присоеденить прикаспийские провинции не нарушая мира с Ираном;

во-вторых, в лице Грузии и Армении Россия имела надёжных союзников;

в-третьих, Россия имела убедительный повод для начала похода – убийство и ограбление русских купцов в Шемахе 7 августа 1721 года;

в-четвёртых, Северная война уже была победоносно завершена, и это развязывало Петру I-му руки для начала похода в Прикаспие.

Ставя себе целью присоединение прикаспийских провинций, Пётр I в то же время стремился не допустить захвата Турцией как всего Восточного Закавказья, так и Ирана. Учитывая значение Грузии и Армении в борьбе за осуществление намеченных задач, Пётр I выражал готовность освободить Грузию и Армению от власти Ирана и принять их под свой протекторат.

В исторической литературе этот поход принято называть «Персидским походом». Так называл его сам Пётр I, ибо в то время территорию Дагестана и северного Азербайджана, которая была под властью Ирана, в России принято было называть «Персией». По нашему мнению, этот поход следует называть «Походом русских войск на побережье Каспийского моря в 1722-1723 гг.», так как данная формулировка точнее выражает его действительную цель.

В этот период Грузия представляла собой феодольно-крепостническую страну, раздробленную на отдельные царства и владетельные княжества (мтаварства). Политическая карта Грузии выглядела следующим образом: в восточной Грузии было два царства – Картли и Кахетии, в западной Грузии – царство Имеретинское и владетельные княжества: Гурия, Мегрелия и Абхазия. 

акая политическая раздробленность страны была обусловлена социально-экономическим положением Грузии.

С XVI века Грузия, Армения и Азербайджан становятся объектами и ареной ожесточённой борьбы двух агрессоров – Ирана и Турции, стремившихся захватить Закавказье и покорить его народы.

К XVIII веку западная Грузия (Имеретинское царство, княжества: Гурийское, Мегрельское, Абхазское), южно-грузинские области и западная Армения оказались под властью Турции; восточная Грузия (Картлийское и Кахетинское царства), восточная Армения, Азербайджан и Дагестан – под властью Ирана.

Господство отсталых, варварских государств – Ирана и Турции – тормозило социально-экономическое развитие страны. Для обеспечения своего нормального развития Грузии необходимо было избавиться от гнёта иранских и турецких захватчиков и ликвидировать свою феодальную раздробленность.

Грузия неустанно стремилась к этой цели, но своими силами не могла её достичь. Грузии необходим был сильный союзник, заинтересованный и способный вести реальную борьбу с её врагами.

Таким союзником могла быть только Россия. Передовые государственные и политические деятели Грузии хорошо это понимали и по этому, начиная с конца XVI века, неуклонно стремились к союзу с Россией, к вступлению Грузии под её протекторат.

В первой четверти XVIII века Картли, значительно опередив остальные царства и мтаварства Грузии в экономическом отношении, представляла собой наиболее внушительную силу во всём Закавказье.

Картлийский царь Вахтанг VI за время пребывания в Иране окончательно убедился в упадке этого государства и, учитывая интересы России в Закавказье, правилно уяснил создавшуюся обстановку, благоприятствующую освобождению Грузии от власти Ирана. Именно поэтому он с удвоенной энергией приступил к подготовке совместных действий с русскими войсками. 



Когда именно зародилась у Петра мысль о походе на западное побережье Каспийского моря, точно сказать трудно.

Известно, что ещё в конце XVII века он проявил интерес к делам Грузии, приняв под своё покровительство имеретинского царя Арчила. Последний, приследуемый турецкими и иранскими захватчиками, поселился в России со всем своим семейством и с довольно многочисленной свитой, в результате чего в Москве образовалась грузинская колония, сыгравшая в дальнейшем значительную роль в истории русско-грузинских отношегий.

В 1701 г. в Москву приехал деятель армянского освободительного движения Исраэл Ори, который познакомился с Арчилом и передал Петру обращение участников тайного совещания армян в Ангехакоте с просьбой об оказании им помощи в борьбе с Ираном. Русское правительство, оценив инициативу Ори, вступило в переговоры с армянским духовенством и обещало оказать помощь войском по окончании войны со Швецией.

Во всяком случае к 1710 г. у Петра уже окончательно созрела мысль о походе на побережье Каспия, о чём свидетельствует донесение Датского резидента в России Георга Грунда своему правительству. А. П. Волынский в своём «Оправдании о Персидском деле» так-же указывает, что ещё до его посольства в в Иран Петром было решено присоеденить побережье Каспия.

В 1715 г., назначив А. П. Волынского посланником в Иран, Пётр непосредственно приступил к подготовке осуществления своего намерения.

А. П. Волынский, не смотря на крайне неблагоприятную обстановку, заключил выгодный для России торговый договор с Ираном, а так-же тщательно изучил внутреннее и внешнее положение Ирана, географические условия прикаспийских провинций и вступил в переговоры с картлийским царём.

Несмотря на то, что Вахтанг VI, находившийся в то время в Иране, и Волынский, в виду враждебной обстановки, не могли лично встретиться друг с другом, они всёже установили связь между собой. Так, например, в Исфагане Волынский несколько раз встречался с грузинским Парсадан-бегом, приближённым лицом Вахтанга VI. Парсадан сопровождал русского посланника и на его обратном пути из Исфагана до Решта, а затем они вновь встречались в Шемахе. Главной темой их бесед были вопросы: о состоянии иранского войска, о возможности похода русских войск в Закавказье, о готовности Вахтанга VI выступить на стороне Петра I и т. д.

В 1719 г. А. П. Волынский как компетентное лицо в иранских делах был назначен астраханским губернатором для ведения подготовительной работы к походу на побережье Каспия.

Согласно указаниям Петра I, Волынский вступил в переписку с Вахтангом VI, который с 1719 г. уже находился в Грузии.

В 1720 г., на основе общих интересов России и Грузии, между Петром I и Вахтангом VI было заключено соглашение о совместных военных действиях.

Вахтанг VI учитывал и стремления армянского народа к освобождению от иранского ига. Он ясно сознавал, что разрозненные, обособленные выступления армян и грузин были заранее обречены на неудачу. Поэтому, приступив к переговорам с армянскими меликами и духовенством, Вахтанг энергично прирялся за организацию армянского войска.

Нападение лезгинских феодалов на Шемаху 7 августа 1721 г. и совершённые ими там убийства и ограбления русских купцов явились для Петра I веским поводом для начала военных действий.

В октябре 1721 г. Пётр приступил к проведению мероприятий по отправке войск в район Астрахани.

Имея союзниками Грузию и Армению, Пётр I удачно выбрал момент для начала похода и в июле 1722 г., предварительно сконцентрировав свои войска в Астрахани, начал военные действия.

3 августа 1722 г. Пётр I письменно известил Вахтанга VI о прибытии русских войск в Аграханский залив и движении к Таркам. Примерно тогда же эрзерумский паша именем турецкого султана сообщил Вахтангу VI о намерении Турции выступить против Ирана и предложил ему присоединиться к туркам, за что султан обещал картлийскому царю всю Грузию. Но Вахтанг VI категорический отверг эти предложения и известил обо всём петра I. 

Согласно общему плану, русская армия должна была вступить в Прикаспие и между Дербентом и Баку соединиться с грузинскими и армянскими войсками, предводительствуемыми Вахтангом VI, для ведения совместной борьбы за освобождение Восточного Заквказья от власти иноземных захватчиков. Однако достичь цели не удалось.

В результате военной кампании 1722 г. Россия смогла занять лишь дагестанское побережье Каспийского моря. Дойдя до Дербента, Пётр I оказался вынужденным возвратиться в Астрахань, так как продолжение похода было опасно в виду недостачи в русской армии провианта и понесённых ею людских потерь, а так-же из за большой убыли лошадей. Продолжение похода было рисковано тем более, что к этому времени обострились отношения с Турцией и следовательно (нужно было) ожидать военного столкновения с ней.

Правда во время похода в Дербент не было каких либо крупных сражений с неприятелем, однако поход оказался нелёгким. Трудности его определялись, главным образом, географическими условиями Дагесеана. В русской армии, несмотря на все меры, принятые Петром по медицинскому обеспечению похода, насчитывалось большое количество больных. 

Возвратившись в Астрахань, Пётр I решил тщательно подготовиться к дальнейшей борьбе и весной 1723 г. возобновить поход в Прикаспие.

В результате кампании 1722 г. Пётр I пришёл к заключению, что для более успешного действия ему необходимо иметь на Каспийском море гораздо большее количество кораблей, организовать склады для продовольствия и действовать не большой армией, а отдельными отрядами одновременно в нескольким местах, что должно было способствовать быстрому занятию прикаспийских провинций, так как эти отряды были более подвижны и гораздо легче было наладить их снабжение.

Возвращение русских войск в Астрахань радовало врагов России и удручало её союзников, в частности, Грузию.

Выступление грузинского войска обратило в бегство наступавших дагестанских феодалов. Вместе с этим, объединённые грузинские и армянские войска вступили в борьбу с силами преданных Сефевидам феодалов. В Гяндже Вахтанг VI стал дожидаться прихода русских войск в Ширван и дальнейших указаний Петра I о соединении войск.

Отсутствие известий от Петра сильно беспокойло Вахтанга VI. Об этом он несколько раз писал лично Петру, как и Туркистанишвили, который был послан им в лагерь русских войск.

Но между Гянджой и русским лагерем трудно было наладить прямую связь, так как, во-первых, расстояние было довольно большое и, во-вторых, что и явилось основной помехой, путь пролегал на территории враждеиных местных владетелей. Поэтому приходилось выбирать обходные пути, что требовало много времени. Так, например, тот же Туркистанишвили, которого Вахтанг VI послал к Петру из Тбилиси ещё в первой половине августа 1722 г., лишь к концу месяца прибыл в Аграханский ретраншамент и только 19 сентября встретился с Петром I, который к этому времени уже возвращался из Дербента.

28 сентября 1722 года из Аграханского ретраншамента Пётр I послал в Грузию гвардии подпоручика Ивана Толстого, которому поручалось известить Вахтанга VI о прекращении кампании 1722 г. и договориться о действиях на будущий год.

27 октября 1722 г. Толстой приехал в Тбилиси и был встречен сыном Вахтанга Вахуштием, так как картлийский царь всё ещё находился в Гяндже. Вахушти немедленно послал отцу известие о прибытии Толстого в Грузию и о необходимости возвращения в Тбилиси Вахтанга VI. 

«Здешний правитель сын ево (Вахушти), – писал Толстой Петру I, – зело ужасся когда услышал от меня в разговорах о возвращении Вашего Величества в Астрахань». Вахушти, отмечал далее Толстой, стал «представлять все опасности грузинской провинции». Во-первых, он опасался, чтобы турки не вступили в Грузию до прибытия русских войск, «понеже, – как указывает Толстой, – область ево (паши) отсюду блиска и Ваше Величество предворить приходом своим невозможешь». И, во-вторых, чтобы весть о возвращении Петра I «не сведали все грузинцы и не пришлиб в отчаяние».

22 ноября Вахтанг VI возвратился в Тбилиси и 24 дал аудиенцию Толстому. Приняв от него грамоты и письма и ознакомившись с их содержанием, Вахтанг VI согласился с предложениями Петра I.

Получив письмо И. Толстого от 30 декабря 1722 г. о положении дел в Грузии, в котором сообщалось, что эрзерумский паша концентрирует свои войска в Карсе и намеревается весной итти в Картли, а также получив известия лично от Вахтанга чрез его посла князя Зураба Херхеулидзе, Пётр I 29 апреля 1723 г издал указ о посылке в Грузию двухтысячного отряда под командованием Баскакова. Последний, выехав из Петербурга в апреле, только в середине мая смог прибыть в Астрахань. Отправившись от сюда в Грузию, он по дороге встретил уже возвращающегося в Россию И. Толстого. Баскакову ничего не оставалось, как следовать его примеру, что он и сделал.

Дело в том, что положение Картли к концу 1722 г. крайне осложнилось. Иранский шах был разгневан неповиновением Вахтанга и жаждал выместить на нём свою злобу. Турция собирала свои войска на границе с Грузией и готовилась начать вторжение. Тягость создавшегося положения усугублялась межфеодальными склоками и обострением отношений между царями Картли и Кахети.

Кахетинский царь Константин, зная, что шах враждебно настроен по отношению к Вахтангу VI, попросил шаха передать ему картлийский престол, обещая за это разбить Вахтанга. В январе 1723 г. шах утвердил катлийским царём Константина, который вскоре подступил к Тбилиси со своим войском, усиленным наёмными лезгинскими отрядами. Весной 1723 г. в результате измены в лагере Вахтанга, Тбилиси был взят Константином.

Этим положением на замедлила воспользоваться Турция. Турецкие войска вторглись в Картли и в июне 1723 г подступили к Тбилиси.

Захватив страну, турки начали вводить здесь свои порядки. Вахтангу нельзя было оставаться в Грузии, и в июле 1724 г. он выехал в Россию.

В результате военной кампании 1723 г. российскими войсками было занято всё западное побережье Каспийского моря, а 12 сентября 1723 г. в Петербурге был заключён русско-иранский договор, утверждавший присоединение Прикаспия к России.

Готовясь к походу, Пётр I бузусловно учитывал, что действия русской армии в Закавказье обострят отношения России с Турцией. Поэтому он считал необходимым предварительно заручиться гарантией сохранения Турцией мирных отношений. «Вечный мир», заключённый в Константинополе русским послом Д. Дашковым в 1720 г., служил именно этой зпдаче, так как с его ратификацией Турция брала на себя ответственность не нарушать мира с Россией. Условие же договора, предусматривающее назначение в Константинополь русского резидента, как нельзя лучше служило цели урегулирования русско-турецких отношений в случае их обострения в дальнейшем, что и оправдалось на практике. Поэтому заключение русско-турецкого договора 1720 г. было определённым успехом России в деле дипломатической подготовки похода на побережье Каспийского моря.

22 января 1721 г. резидентом в Константинополь был назначен офицер флота И. И. Неплюев, которому поручалось представлять Россию при турецком дворе и следить за выполнением Портой условий заключённого договора.

Стремившаяся к захвату всего Закавказья и Ирана, Турция понимала, что вступление русских войск в Восточное Закавказье означало окончательный провал её агрессивных устремлений. Поэтому она оказала большое сопротивление осуществлению планов России в отношении Восточного Закавказья.

В связи с походом русских войск, русско-турецкие отношения оказались крайне напряжёнными и чреватами военным столкновением. Немаловажную роль в их обострении сыграли правящие круги западноевропейских государств, особенно Англии, провоцировавшие Турцию на войну с Россией.

Русское правительство приложило все старания, чтобы избежать войны с Турцией, и в то же время проявило большие дипломатические усилия для предотвращения вторжения турецких войск в Восточное Закавказье. Но средства дипломатической борьбы были недостаточны. Стремление России и закавказских народов – не допустить вторжения Турции – могло быть достигнуто лишь при условии вступления русских войск в Картли и, тем самым, объединения русских, грузинских и армянских войск для совместной борьбы с общим врагом. Однако Петру I не удалось осуществить посылку русских войск в Картли. Благодаря своему выгодному географическому положению Турция смогла оперелить Петра I. Воспользовавшись сложившейся на Среднем Востоке обстановкой и межфеодальной борьбой в Грузии, Турция захватила Картли и принялась за покорение всего Восточного Закавказья, стараясь в то же время вынудить Петра I вывести свои войска из Прикаспия.

Пётр I, учитывая сложность обстановки, принял ряд мер по подготовке к войне с Турцией. Однако конфликт удалось разрешить дипломатическим путём. 12 июля 1724 г. в Константинополе был заключён русско-турецкий договор, который явился новым успехом политики Петра I, так как Турция, согласно условиям этого договора, признавала присоединение Прикаспия к России и отказывалась от своего намерения завоевать весь Иран. Но в то же время и Петру I пришлось пойти на уступки и согласиться признать захват Турцией восточной Грузии, восточной Армении и северо-западной части Ирана. Самой чувствительной уступкой для России было согласие на захват Турцией восточной Грузии и восточной Армении. Но эта уступка не была рассчитана на длительное время, так как Пётр I не мог примириться с господством Турции в Восточном Закавказье, понимая, что занятие узкой береговой полосы не обеспечивало господство России на Каспийском море и что для достижения этой цели необходимо было установить протекторат над Грузией и Арменией.

В переговорах с Турцией по заключению договора Россия прибегла к посредничеству Франции, ибо последняя, ввиду своих противоречий с Австрией, не была заинтересована в развязывании русско-турецкой войны, так как она привела бы к сближению России с Австрией и, тем самым, усилились бы позизии венского двора. Однако в ходе переговоров выяснилось, что французские представители отдавали предпочтение интересам Турции и даже старались помешать успехам русского резидента. Единственную помощь в деле урегулирования отношений с Турцией Россия получала от грузинского, армянского и азербайджанского народов, которые с момента вторжения турецких захватчиков поднялись на борьбу с иноземными поработителями и нанесли им ряд серьёзных поражений. Это вынудило Порту быть более сговорчивой в переговорах с русским резидентом, так как турецкое правительство учитывало всю шаткость своего положения в Закавказье.

После захвата Турцией Картли Вахтанг VI в сопровождение большой свиты переседился в Россию. В результате этого грузинская колония значительно разрослась и сыграла определённую положительную роль в дальнейшем культурном и политическом сближении русского и грузинского народов. Грузинская колония, возникшая из числа грузин, вынужденных искать убежище от иноземных захватчиков являлось живым выражением русско-грузинской дружбы и служила делу её укрепления.

В результате конкретно сложившейся неблагоприятной обстановки общие планы Петра I и Вахтанга VI не смогли осуществиться. Восточное Закавказье оказалось захваченным турецкими агрессорами, и только прикаспийские провинции, занятые русскими войсками избежали ужасов турецкого вторжения. Россия стремилась к недопущению захвата Турцией восточного Закавказья, но не могла это осуществить.

Таким образом, в 20-ых годах XVIII века Грузии не удалось добиться освобождения от власти иноземных захватчиков. Однако грузинский народ не мирился с неудачами и не прекращал борьбы за своё освобождение от ига турецко-иранских поработителей, твёрдо веря, что только при помощи своего великого северного соседа – России – он сможет добиться победы.

(конец Резюме)

Кроме того, Г. Пайчадзе в конце своей книги опубликовал некоторые исторические документы, которые ещё больше и кокретнее показывают читателю действительную картину событий 20-ых годов XVIII столетия. Ниже приводим эти документы и для читателей нашего блога.

2 июля 1722 г. Письмо Петра I к царю Вахтангу VI 

Светлейший принц.

Письмо ваше мы на москве получили, тако-ж и присланного от вас князь Бориса Туркистанова устное доношение выслушали, на которое заранее ответствовать за непотребно разсудили, но ныне – по прибытии нашем в Астрахань чрез оного же князь Бориса сим ответствуем, что мы надеемся с помощию божиею, того времени как он к вам прибудет, уже на персицких берегах быть, того ради чаем, что вам сия ведомость приятна будет, и вы для пользы христианства по ревностному своему обещанию с вашими войсками к нам будете, только надлежит вам, чтоб протчие ваших народов христиане, которые под турецкою властию ныне никакого б движения не чинили, дабы тем не привлечена была та держава напрасно к затруднению сего от бога благословенного дела, протчее ссылаемся на устное объявление сего посланного.

И прибываем вам всегда благосклонны.
Из Астрахани.
В 2 день июля 1722.

Центральный государственный архив старых актов, фонд Кабинет Петра I, отдел I, книга 30, лист 182. 

Копия отчёта о допросе грузин, освобождённых при взятии Эндеры русскими войсками 

1722-го году сентября 2 дня. Лейб-гвардии Преображенского полку перед порутчиком Кудрявцовым взятой от андреевцов грузинец Егор Егорьев допрашиван, а в допросе сказал. Родился де он в Грузии в деревне Конташули Сановелеева владения, взят он оттуду в полон тавлинцами тому будет два года и продали андреевцу узденю Юнусу, а чей сын, того не ведает. А когда приходило войско государево под Андрееву деревню нынешняго лета, и в то время был он, Егор, в горах и пас овец, а другия де оставшия из Андреевой деревни ушли и пришли в деревню Псоркалы (Торкалы), которая разстоянием с пол версты, и доныне в той деревне живут и в других де местах в горах есть деревень немало, только де деревня от деревни не блиско. А князья их андреевския живут в горах, а в которых местах, о том сказать не знает. А прошедшаго де августа 28 дня взят он от стада из лесу калмыками, а по выбору взят к порутчику Кудрявцову.

А по допросу вышеописанной грузинец отправлен с князь Борисом Туркистановым.

Гвардии порутчик Нефёд Кудрявцов.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 60, лист 437.

14 марта 1723 г. Письмо И. Толсого к Петру I 

Всепресветлейший и Державнейший Император, всемилостивейший Государь.

Всенижайше доношу прошедшего генваря 30 день, пришёл указ от шаха к минбашу тифлисскому, что ханство Грузинское пожаловал он кахетинскому хану, которой минбаш дождался той же ночи и забунтовал. Стал стрелять ис пушек по городу, чтоб выбить принца, и два дня спустя сам новой хан к городу с войском приехал и въехал в слободу, которая называется авлабар; и так от того времени и до ныне стоят и стреляютца день и ночь. Из грузинцов поныне от Вахтанга никто не отстал.

И в самое это смятение арзрумской паша прислал посланника уговаривать принца, чтоб поддался под власть их, чего он зделать не хотел и отпустил того посланного. Но помянутой паша сведал такое великое смятение, стал присылать непрестанно и грозить ему своим нападением и пришёл с нескольким войском на границу, Карс, где и ныне стоит. Чего грузинцы испужались и зделали консилиум, на котором положили, что поддатца турку навремя покамест услышат про прибытие Вашего Величества в Шемаху. А ежели де не поддатца нам на время то пропадём совсем, понеже шах на нас сердит, турецкой салтан також и войски ево стоят на границе. У нас же твой брат хан сидит на шее, хочет завладеть нас на силу при котором войско не малое, понеже он сделан спасаларом и тако многие басурманские ханствы к нему приданы. А имянно четыре, 1 Эриван, 2 Казахи, 3 Борчалу, 4 Шамшадило и старая ево владение Кахети.

Которому совету мы с князь Борисом противились сколько могли, разсуждая им то, что оне пуще пропадут, понеже поддадутца такому сильному бесурману, ис которого рук свободитца зело трудно. Также и Ваше Величество тем прогневают, понеже ведают, что для их спасения вы изволили притить чтоб их свободить. Но бог за их же грехи не допустил соединитца с нами тогда. А ныне токмо б два месяца потерпеть тоб услышали про действы Ваши. На что ответствовали, что де как нам возможно противитца таким сильным неприятелям, которые нас могут в такое время разорить покамест услышим про пришествие Вашего Величества того де ради лутче поддатца видом, а сердцем де всегда Вашего Величества подданные.

А когда де Ваше Величество выитить изволишь тогда все наши дела будут лехче. И поддалися с которого договору при сем список посылаю и письмо от Ево Светлости к Вашему Величеству. 

Ево же Светлость прислал ко мне список с письма паши арзрумскова, которое он, паша, писал ко мне, я при сей же нижайшей реляции тот список посылаю. К паше против того ничего я ответствовать не смел. Оригинал у себя удержать изволил и хотел прислать после ко мне.

На письмо Вашего Величества писанное сомною к шаху принц никакова ответа не получил и сумневаетца чтоб мог получить, понеже шах на него гневен и власть ево отнял.

Меня по договору с арзрумским пашою сослал принц в горы, понеже принуждали ево чтоб всех русских выслал ис своей земли, а я без указу выехать не смел. Того ради послал сюды чтоб оне не ведали, а им сказал, что выслал. И живу здесь у осского князя Мачабели в деревни до указу Вашего Величества.

Вашего Величества
Нижайший раб.
Подпорутчик Толстой.

Из гор из деревни, Сабацминдо.
Марта 14 день 1723 году.

Архив внешней политики России, ф. Отношения между Россией и Грузией, 1723 г., дело № 3, лист 1-2.

12 июня 1723 г. Письмо И. Толстого к Петру I 

Всепресветлейший и Державнейший Император и самодержец, Государь всемилостивейший. 

Прежде сего всенижайше доносил я Вашему Императорскому Величеству о злом случае принцове, что по указу шахову велено ево переменить и отдать грузинскую землю хану кахетинскому и что оной с великим войском пришёл под Тифлис и зачалась между ими война, которая балансировала от первого февраля даже до 4-го числа майя, в которой войне принц всегда был щаслив и побивал ево кахетинского четырежды, а напоследок, а имянно как выше означено 4-е число майя помянутой кахетинской, собрав лезгинцов с 1500 человек напал нечаянным образом на принца, избил ево. И когда проиграл принц полевую баталию, которая была за городом на персицкой стороне от города версты с полторы, то уже опасса паки возвратитца в город, понеже войска ево так побежали, что не токмо остановить и догнать было нельзя, что он усмотря, город оставил и принужден был приближитца меретинской земле хотяб свой живот сохранить, а и тут ещё не безопасно, понеже Имерети в турецкой власти и когда салтан похочет может ево оттуды выгнать или иной вред уделить. И приехав в порубежное место помянутой земли, которое называетца Цхилван, и отправил меня до Вашего Императорского Величества с тем, чтоб я донёс ево беду и просилбы Вашего Величества о скором ево избавлении от таких бедствий. А ежели то скоро статца не может и о том просил, чтоб хотя живот ево спасать и взять ево оттуду. И по тому ево повелению я оттуду поехал мая 15 дня и, проехав Терек 60 вёрст морем, встретил господина капитана от гвардии Баскакова, с которым ко мне и указ Ваш Императорской был, которой я прочёл, советовал с ним и возвратились оба в Астрахань, и приехав доносили господам генералу маэору Матюшкину и губернатору Волынскому о падении принцова. И оне предложили, чтоб уделать генеральный консилиум, чтоб ево, принца, долгое время не оставить в такой опасности, а нам между тем велели послать нижайшия наши реляции к Вашему Величеству, а по скончании консилии и меня хотели отправить до Вашего Императорского Величества с тем, что ко избавлению ево положат.

При отъезде моём из грузинской земли майя «5» го дня получил я высокой Вашего Императорского Величества указ писанной из Москвы февраля 20 го дня. И что повелено в том указе обнадёжить наикрепчайшим образом и противу письма ево писанного к В. И. В. ему принцу ответствовать, то я всё учинил по возможности моей, но при сей аудиенции Его Светлость весьма был не в состоянии мне на то пространно ответствовать, понеже то в скором времени по падении ево случилось, а сказал мне что благодарит высокую В. И. В. милость и надеялся всегда на обещание Вашего Величества но токмо де ныне за грехи мои не дождався конца надежды моей Бог меня наказал.

По прибытии принцове в вышеописанное порубежное место Цхилван приезжали к нему многие знатные грузинские господа и разговаривали ево, чтоб он не сумневался в их к себе верности, и також о приключившемся безщастии не весьмаб печалился, обнадёживая его, что когда оне услышат о пришествии войск В. И. В. в Шамахи, тогда обещаем Вашей Светлости собрався все к вам приитить, и что повелишь будем делать, а ныне на что ты сам свидетель, что мы со всякою верностию тебе служили, но безщастие наше опровергло все наши труды. И тако чтобы домы наши разорены не были и жёны и дети наши не были в полон взяты, принуждены мы ехать к хану кахетинскому и просить ево об отпущении вины нашей что мы ему противились, понеже де город Тефлис уже в ево руках, которой и раззорение потерпел немалое, понеже взят якобы штурмом, а отдатца не хотели. Також де и мы ныне ежели умешкаем принесть ему повинную, опасаемся чтоб домам нашим такова же раззорения не зделалось, как и городу.

О турецких ведомостях нижайше доношу, что арзрумской паша в известном месте на границе в Карсах с войском, которое сказывают будто состоит в восьмидесяти тысячах, до моего отъезда из Грузии стоял. А слышно было что на тех днях хотел маршировать к Эреваене а обладав тою и к Шемахе итить хотел, а что ево пашу просили как принц так и кахетинский хан, чтоб он им учинил вспоможение одному на другаго и хотели гварнизон турецкой в тифлисскую крепость пустить, что ныне надеюсь уже учинилось будет конюнкторы В. И. В.-а и салтанские не возброняют интересоваться грузинскою землёю туркам.

О протчих подробностях В. И. В.-у всенижайше донесу сам.

Вашего Императорского Величества
всенижайший раб Иван Толстой

Июня 12 дня
1723 г.
Астрахань

Архив внешней политики России, ф. Отношения между Россией и Грузией, 1723 г., дело № 3, лист 22-23.

Отчёт о состоявшегося в Астрахани совете. По вопросу об отправлении Вахтанга VI в Россию 

1723-го года июня в 14 день. Мы, нижеподписавшиеся, будучи в Астрахани по письменному объявлению леиб-гвардии бомбардирской роты господина подпорутчика Толстова июня 10-го дня поданному и по объявлении при том принца грузинскаго Вахтанга письма писанного к Е. И. В.-у и по сообщению переводов с писем оного же грузинского принца к действительному тайному советнику Толстому и астраханскому губернатору господину Волынскому минувшаго майя от 15 числа отправленных, чрез которые он, принц, просит чтоб Е. И. В. в ево приключившемся несчастии соизволил ему, принцу, учинить милостивое вспоможение или для спасения живота к себе взять повелел. И понеже тож объявляет о ево принцове несчастии и помянутой подпорутчик Толстой, что де по указу шаха Тахмаса кахетинской хан собрався с войски учиня сильное наступление, напав нечаянно ево, принца, избил и выбил вон из Грузии, которой принужден уехать на границу Имеретинскую в село Цхилван для спасения своего живота. И по вышеозначенным письмам и ево, Толстова, объявленную ежели ожидать о взятии оного от Е. И. В.-а повелителного высокого указа, то может быть что он, принц, между тем или пойман или убит будет от его неприятелей, того ради мы за благо разсудили ево, принца, оттуды взять понеже по многим посылаемым к нему грамотам и указом от Е. И. В.-а чрез оного господина подпорутчика высокую его величества милостию накрепко обнадёжен, что он, принц, не токмо оставлен, но и от персицкого подданства со всею областию свобожден будет, и естьли по таким крепким обнадёживанием оного ныне в таком ему приключившемся падении его оставить, то ис того может быть впредь и государственному кредиту не без повреждения, ибо другие сие увидя опасны будут склонятца под высокую Е. И. В. протекцию, тако ж ежели ево, принца, в руках наших не будет, то впредь уже не без труда Е. И. В.-у к Грузии иметь претерзию. Ещё ж и по отбытие ево, господина Толстова, оной принц и князь Борису Туркистанову из того же места от 24-го того ж майя писал в той же силе, прося чтоб Е. И. В. соизволил показать над ним высокую милость, и для того со общаго согласия мы определили, чтоб не упуская времени паки отправленного от гвардии господина капитана Баскакова (который ныне со означенным подпорутчиком Толстым принужден сюда возвратитца) отправить с определённую прежнею ево командою, а для лутчей безопасности придать ему ис терского гварнизона баталион. Так же писать от сюды к кабардинским владельцам, чтоб они уведомляли ево о неприятеле и естьли в потребном случае будет он их к себе с войски призывать то б к нему ехали, токмо того им не объявлять, чего для призываютца. А когда прибудут и как сам пойдёт для принятия принца, объявить им, что получил письма о выезде его, и чтоб они в том показали к Е. И. В.-у свою службу и встретили б оного при нём. Буде же никакой опасности от неприятелей не будет, то об объявленным о принце кабардинцам и о взятье их с собою предаётца на его, господина капитана Баскакова разсуждение. А с тем известием, что он с такою командою отправляетца для его принятия, послать отсюды наперёд к нему, принцу Вахтангу, князь Зурапа, а ему, господину капитану Баскакову, с командою пришед в казацкие гребенские городки и выбрав удобное место остановитца, а между тем разглашать о себе, что он прислан в те места будто для определения на предбудущую зиму винтер квартир и приуготовления сему, так и для охранения тех мест от неприятелей. И оттуду иметь ему с ним, принцом, пересылки, чего ради как для переводу писем, так и для протчего придать ему князь Бориса Туркистанова, которой с подпорутчиком господином Толстым оттуда от него, принца, отправлен был. А когда он, господин капитан, получит от него известие, что он, принц, приблизился к горам, и по тем ведомостям иттить с командою к горам и ево принять.

Артемей Волынской.
Князь Иван Борятинской.
Князь Юрья Трубецкой.
Михайла Матюшкин.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 60, лист 682-682.

18 июня 1723 г. Письмо А. Баскакова к Петру I 

Всепресветлейший, Державнейший Император и Самодержец, Государь всемилостивейший. 

Всеподданнейше Вашему Императорскому Величестау доношу, как прежде всеподданнейше доносил, удержан я был в Астрахани, а ныне, государь, господа генерал-маэор Матюшкин и губернатор Волынской с протчими предложили с консилии для принятия и безопасности от гор до российских границ препровождения грузинского принца, послать меня с прежнею командою, с которой было мне повелено итить в Грузию, да к тому ж для опасности от неприятеля придать мне из терского гварнизона баталион. По которому предложению господин генерал-маэор Матюшкин дал мне указ, чтоб а приняв команду шёл до казачьих гребенских городков и прибыв в оные городки и выбрав удобное место остановился и ожидал от него, принца, известия. И когда получу о прибытии принцове в горы ведение, то велено мне с командою приближитца к горам и приняв ево, принца, итить в Гребенские казачьи городки, чего для ныне из Астрахани послан в Грузию к принцу Вахтангу князь Зурап Хархаулизе, с которым господин генерал-маэор Матюшкин и господин губернатор Волынской о посылке моей к нему, принцу, иманно писали. Притом же и я о себе ему, принцу, доносил. И тако, государь, по вышеозначенному генеральному предложению, и по данному мне указу, получа об отправлении команды моей указы, неотменно поеду из Астрахани 20-го числа июня и по прибытии в крепость Святаго Креста приняв команду немедленно пойду в показанное место.

Вашего Императорского Величества нижайший раб
Алексей Баскаков

Июня 18-го дня 1723-го.
Астрахань.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 251.

11 июля 1723 г. Письмо А. Баскакова к Петру I 

Всепресветлейший, Державнейший Император и Самодержеть Всероссийский, Государь всемилостивейший.

Всепокорнейше В. И. В.-у доношу, прибыл я до крепости Святого Креста сего июля 2-го дня и по высокому вашему указу господин генерал-маэор Кропотов командировал со мной конных и пеших драгун, с принадлежащими обор и ундер офицеры, две тысячи человек, придав ко оным одного подполковника и дву маэоров, с которой командою сего ж июля 9 го дня от крепости Святого Креста до Гребенского казачья городка Щедрина мимо андреевой деревни и Аксаю Салтана Мамутова владения я пошёл. А оной, государь, дорогой того же дня пошёл, что подле моря за великими водами и частыми переправы пройтись с войском невозможно. И когда прибуду во означенный городок Щедрин, то буду тамо от грузинского принца о выезде его ожидать подлинного известия, понеже ныне от принца, також де и от посланного князь Зурапа ведения никакого не имею, чего для и чрез нарочно посланного терского жителя послал до принца письма, требуя от него скорого известия, и когда получу, то немедленно В. И. В.-у доносить буду.

В. И. В.-а нижайший раб
Алексей Баскаков

Июля 11-го дня 1723 г.
От реки Сулака.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 253.

31 июля 1723 г. Письмо А. Баскакова к Петру I 

Всепресветлейший, Державнейший Император и Самодержец Всероссийский, государь всемилостивейший.

Всеподданнейше В. И. В.-у доношу, сего июля 28-го дня князь Зурап из Грузии от принца Вахтанга прибыл и письмо привёз, которое и для подлинного известия о намерении принцове, велел перевесть и то письмо и перевод, також де, государь, что он, князь Зурап словесно мне сказал, взяв за ево рукой на письме при сем до В. И. В.-а посылаю, из чего изволите усмотреть, что ныне выехать ему, принцу, невозможно, но и посланных от В. И. В.-а к себе брать нельзя, о чём пространно доносит сам князь Зурап, которого с сим посылаю, и тако сие усмотря, что уже более ожидать мне ныне нечего, к тому ж опасаюсь держать полки без действия, пойду конечно с первых чисел августа до крепости Святого Креста и отдав полки господину генерал-маэору Кропотову, поеду и з князь Борисом Туркистановым до В. И. В.-а в Санкт-Петербург.

В. И. В.-а нижайший раб
Алексей Баскаков

Июля 31-го дня 1723-го.
от Щедрина.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 255.

Перевод письма Вахтанга VI к Петру I 

Раб и слуга высокого императора, царь Вахтанг, доношу великому дому июля в 11 день, как солнешное сияние повеление В. И. В.-а чрез князь Зурапа получили, и объявил что от вас, которые пожалованы были войска. А что наше дело переменилось и про войско наше, о том чаю доносил вам Иван Толстой. После их наши князья к кахетинскому хану пристали и потом брата своево и персицкое войско и лезгинцов прислал на нас, чем из Грузии путь к вам пересекли, а на другой стороне арзрумской паша пришёл, так же и оной чрез Меретию путь одержал и в подданстве быть у себя приказали, и видя себя маломочными, поддались. А токмо наши головы для вас положили, ежели ваше войско в той стране явитца, то наши головы, так же и наше владение для вас пред вами все помрём, а ежели не будет вспоможения сюды, то и ныне свободного часу не имеем, и когда будем от них свободной час иметь, чтоб повелено было впредь нас принять и проводить до казаков и жить при вас, чтоб всем домом не обосурманитца. А впротчем донесёт наше дело сестра моя царевна Дария.

С подлинного грузинского письма переводил князь Борис Туркистанов.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 702.

15 июля 1723 г. Перевод письма Вахтанга VI к Дареджан (Дарии; дочери покойного царя Арчила II, дяди Вахтанга VI /копия/)

Дария.

Сестра моя, Государыня царевна, о вашем добром здравии изволили нас уведомить. Благословен бог, что при такой нашей....... о вашем здравии услышали.

О моём состоянии изволила спрашивать, что уже об мне спрашивать. Бог бы так твоего неприятеля окончал, как домом, церковью, законом, градом, кладбищею, страною и имением я разорился.

Тобою клянуся, что опричь братей и детей и снох ваших, одного моего комнатного сервизу больши неже на триста тысяч рублёв пропало. А иное уведомились чаю вы чрез Ивана Андреевича и Баадура, что оне видели, о том вы известны. А Матфей при мне в городе был, а как их я отправил, после того и хужее мне приключилось, прибыл я в Цхилван и укрепился. Абашизе Церетлеби Рачис Эристава людей сыскал и верхо украйные карталинцы ко мне присовокупились. Горис город я укрепил, а сноху вашу и других, которые с нею были в Меретию отослал. Бакара и Вахушти в Сацицианское местечко послал и там укрепил.

Между теми кахетинской владелец своему брату Теймуразу лезгинцев, кизилбашов и кахетинцов вручил.

А Арагвис Эристави, Амилахвари, Кснис Эристави в местечко Чала послал, дабы к вам горские пути заставить у нас и домогались, чтоб нас перебить.

А между тем Арзрумской паша с войски с Триалетской стороны пришёл и единаго знатнаго с пятию ста человек прислал ко мне в посланники, а одного человека послал в Меретию, чтобы мне в Россию путь не дать. А коли де он к воле нашей не склонится, то которые де домашые ево у вас есть под охранением, дабы мне их не отдать.

А мне сие сказали, ежели де приклонисся к нам, то будет добро, а ежели де не так, то к мамметкули-хану пристанем де и всех вас побъём. Горис город отдайте, а ты к нам приди и к городу Тефлизу препутствуй нам, то де Карталинскую землю и другие тебе дадим. А у меня всякая моя надежда пресеклась. А мой к ним приезд не присотовали. И так горис город я им отдал и Есея, брата моего, да Бакара к ним послал. Как оне к ним дошли, то пред собою пред путниками их вели и городу пошли.

Как сие кахетинской владелец увидел сам в Соганлухши встретил и город Тефлиз отдал. А как в город вступили и принели, потом кахетского владельца взяв отдали в город под арест. А в городе сколько было кизилбашских, всех разорили и арестовали и в Арзрум послали.

Потом меня стали звать к себе. А коли я уже о пришествии его императорского величества в надежде стался, то им некоторые отговорки сказал, и к ним я не поехал. Потом Карталию з Барчоли и Казахис (ханские места) Бакару отдали, а только которые оставшие у женска и мужска полу скарб у всех посулы взяли.

После кахетской владелец у них из под аресту ущёл в Кахет, только в Кахете христиан за Арагви мало обретается, я чаю, что и всех никово нет.

Третиева дня на ево жену и детей напали, пожитки все взяли, только домашние ево спаслись. Турки после того Кахетскую и Шамшадильскую землю Иесею, брату моему, дали.

До ныняшнего числа Е. И. В. пришествия мы ожидали, и в той надежде были, и ежели б явился где, то здешное дело свободно бы было.

А ныне сию ведомость я получил, что так твоему неприятелю окончается конец и надежда, как нам и всем здешним стран христианом хребет отнелся и всякими пути изнемогли, от армян даже до грузинцов и трудно есть, ежели ниоткуды не призрит, все воедин год здесь христианское имя не помянется, воля божия да будет. И ежели бы так было, то не надобно бы нами ускорять наша здешняя ведомость сия есть.

Ныне сие вам доношу: от Е. И. В.-а пожаловано было к нам войско, о том как зделалось, чаю вы известны, что Баадура послал к Е. И. В.-у о приезде моём просить и господа генералы склонились. В гребенских казаках войско для приезду нашего прислали, а ко мне Зураба прислали, чтоб мне ехать. Правда в то время просил, только ныне Бакар и Есей у турков в руках, жена и дети наши в Меретии обретаются. А я здесь ва Чабети (точнее: в Ачабети – И. Х.) обитаю, пути заставлены и дело наше так случилось. И ныне наш проезд был нужден и нельзя было.

Наше прошение до Е. И. В.-а сие есть, ежели здешним странам вспоможет, что то в сем веце во славу, а в будущем во спасение будет, или такое бы милосердие к нам показал, в гребенских казаках несколько войско определил, чтоб в которое время мы от сих турков избавимся и к вам прибыть возможем, то тем войскам уведомим, чтоб они помогствовали и принели б нас и иногда от рода в род, от жен до мужеска полу, от бусурманства свободимся. Только сего не чаяли, чтоб сколько христианства, так бы Е. И. В. оставил.

Изволила ты ко мне писать, чтоб мне на Е. И. В. упование моё положить и верну к нему быть. И так положил я всю свою жизнь, как выше сего писал, ради их и окончался.

И ежели сюда изволит прибыть, сколько возмогу пред ним даже до лишения живота моего услужу.

Другие хотяб и государство мне дали, а он бы и многих меня лишил, однакож от него приятнее мне, а отсюда в Москве что могу услужить.

А ежели сюда не изволят прибыть, домогайся царевна, чтоб о нашем выезде дело как вам доносили, так и постарайся, государыня.

Сего Зураба здесь я не мог объявить и не виделся с ним. Ежели бы увидели оне, то бы моих, которые у них в руках были, от них все бы пропали.

Я к Е. И. В.-у так писал мою ведомость в тонкость к сестре своей писал, вашему величеству она донесёт.

Июля 15 день 1723.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 704-706.

Доклад князя Зураба Херхеулидзе 

Я, князь Зурап, какой был мне от принца Вахтанга чрез сына его Вахушта словесной приказ, чтоб я донёс Е. И. В.-у сие объявляю.

Пришёл де к ним Урзрумской паша, с которым войска со ста тысяч и послал к ним посланника, ежели он, принц, не поддастца салтану турецкому, то он ево раззорит, а жён их из Мерети выпустить не велит, и Грузию отдаст кахетинскому хану, чего для и поддатца ему принужден. И как поддался, то послал кнему, паше, сына своего Бакара и брата своего с тем, предъявляя ему о себе, что он, принц, человек старой и владеть не может, чтоб Грузию отдали сыну ево, а ево б оставили жить в покое, что по предложению ево Урзрумской паша ныне и учинил. Грузию и ещё два ханства, а именно Лории, Барчали брату (это рассказывает Вахуштий – Г. П.) ево Бакару во владение отдал. А дяде ево (т. е. дяде Бакара, брату Вахтанга – Г. П.) отдал два ханства ж, а именно Шемшедилу и Казахи. А кахетинского хана ещё по взятии Тефлиса ото владения отрешил и держан он был за караулом недели с три, однако из-за караула ушёл к себе в Кахеты, чего для посылал к нему Урзрумской паша пятьсот человек, чтоб он к нему пришёл и в Кахетах велел осмотреть где крепости зделать, что де видя кахетинской хан собрався с кахеты и лезгинцы, которыя близ ево живут и из оных присланнх триста человек и одного пашу убили, а другова пашу поимав обрил полбороды и уса и приказали сказать, что ежели он, урзюмской паша из Тефлиса не выдет, то они лезгинцы войну с ним иметь будут, а достальные посланные ушли. А ныне де урзюмской паша хочет с войски в Шемаху и брату ево Бакару приказал, чтоб он всё грузинское войско собрал и шёл с ним, пашею, что де брат ево Бакар, и дядя ево принуждены учинить и сним конечно пойдут. И того де ради нынешным летом отцу ево выехать невозможно, понеже брат ево Бакар в руках турецких, так же и жена отца ево и их жёны в Меретии в руках турецких же, которых из Мерет урзрюмской паша пускать не велел и домогается того, чтоб ныне отец мой со всем домом своим приехал в Тефлис. И тако ежели бы один отец ево приехал, то б весьма турки жену ево и сына и их жён всех побили, или б к себе отвезли, и за таким случаем одному ему выехать нельзя. И хотя де отец ево от принуждения туркам и поддался, однако ж всегда желает быть в верных услугах Е. И. В.-а в чём и ныне состоит, но токмо без вспоможения и ничего учинить не может. А ежели Е. И. В. соизволит милость к ним показать и прикажет нынешнею осенью или предбудущей весной прислать чрез Шемаху войски свои в оборону их, тогда они подлинно уведают, что дойти Шемаху минуют и к ним зближатца будут, то собрався з грузинцы всех турков конечно ночьми побьют, и учиня сие все совокупимся с войски Е. И. В., ежели не соизволит нас милостиво от такой злой неволи оборонить, то б приказал дать указ, которыя войски стоят в плизости нас, когда получит отец мой от турков свободное время и будет о том доносить, чтоб тогда приказал отца моего и с нами не умедля под горами кому принять и проводить в Россию. А ныне де турки и содержат крепко и дали указы пограничным приставам, чтоб отца с ними чрез горы не пропускали. К тому же есть им такой приказ, чтоб посланных из России ловить и приводить к себе, чего де для отец мой и тебя, князь Зурапа, к себе не взял, а прислал с оным нарочно к тебе меня, чтоб не дать о том им знать, ибо ежели б взял, то б онаго утоить от турок невозможно было, а когда б сведали, то б конечно брата моего Бакара и дядю, которыя живут при них в Тефлисе, убили.

Большее нам принуждение, того ради ибо сведали турки бытность у нас господина Толстова и что отец мой Е. И. В.-у поддался, то хотя нас удержать у себя делают великое раззорение, ежели б того не было, то б такова раззорения не терпели, чтоб Е. И. В. за имя своё с ними, бедными сотворил милостиво, не допустил бы нас вечно погибнуть.

Центральный государственный архив старых актов, ф. Кабинет Петра I, отд. II, книга 62, лист 643-644.

Текст подготовил к публикации
Ираклий Хартишвили