მღვდელმონაზონ რომანოზის (მატიუშინის) პოეზია

(ნაწილი I)

მღვდელმონაზონი რომანოზი (მატიუშინი)

დაიბადა 1954 წელს (ღმერთმა დიდხანს აცოცხლოს)

მღვდელმონაზონი რომანოზი (ალექსანდრე მატიუშინი) დაიბადა 1954 წ., სოფლის მასწავლებლის ოჯახში. სწავლობდა უნივერსიტეტში, ასწავლიდა სკოლაში. 1983 წელს მონაზვნად იქნა აღკვეცილი, 1985-ში ხელი დაასხეს მღვდელმონაზვნობაზე.

რუსი მონაზვნის ხმა.

მღვდელმონაზონ რომანოზის სახელი კარგად არის ცნობილი მილიონობით რუსი ადამიანისთვის. სასულიერო ლექსებისა და სიმღერების ავტორი, რუსეთის მწერალთა კავშირის წევრი, უბრალო რუსი მონაზონი, იგი დიდი ხანია უკვე მშობლიური და ახლობელი შეიქნა წმინდა მამათა სუფთა მართლმადიდებლობის მრავალი მოშურნისათვის (გულმხურვალე მიმდევრისათვის). კასეტები მისი სიმღერების ჩანაწერებით იყიდება ეკლესიებში მთელს რუსეთში. მათ მღერიან პროფესიონალი მომღერლები, კარგად არის ისინი ცნობილი საზღვრებს გარეთაც.

მაგრამ რაც უფრო ახლობელი ხდებოდა პოეტი ჩვენი ხალხური სულისთვის, მით უფრო ნათლად და ზუსტად ასახავდა მის ტკივილსა და მწუხარებას, იმედსა და რწმენას, მით უფრო საშინელი და საძულველი ეჩვენებოდათ იგი რუსოფობებსა და ღმერთმებრძოლებს, წმინდა რუსეთის ცილისმწამებლებს, რუსი ხალხის მტავჯველებს, ქრისტეს ეკლესიის მდევნელებს.

ასე, ღიად გაბოროტების აფეთქება გამოიწვია «Русь Православная»-ში (# 12, 1998) მამა რომანოზის ლექსის პუბლიკაციამ, რომელიც ეძღვნებოდა გენერალ მაკაშოვს.

სამწუხაროდ, საეკლესიო პოეტის ერთ-ერთ პირველ მდევნელებად იქცა ერთი ნაწილი ჩვენი იერაქებისა, მაღალი თანამდებობების მქონე რჯულისგამყიდველი ეკუმენისტები. თითქოსდა ვიღაცის ბრძანებით, წარმოიქმნა გაუთვალისწინებელი სიძნელეები ტაძრის მშენებლობის დაფინანსებაში, რომელსაც აშენებს მამა რომანოზი თავისთან სკიტში. მისი ლექსების კრებულები და კასეტები მისი სიმღერების ჩანაწერით ზოგიერთ ეპარქიაში საჩქაროდ იქნა ამოღებული გაყიდვიდან. ხოლო სკანდალურად სახელგანთქმული მიტროპოლიტი ვლადიმირი (კოტლიაროვი) ისე განაწყენდა თავის ებრაელ თანატომელთა გამო, რომ პირადად აკრძალა გადაცემათა მთელი ციკლის ეთერში გაშვება მამა რომანოზის მონაწილეობით, რომელიც მომზადებულ იყო პროგრამა «Колокол»-ის მიერ პეტერბურგის რადიოში. მაგრამ მომღელის დაშინების მცდელობა ვერ გამოუვიდათ. და ეს არ არის შემთხვევითი. ჯერ კიდევ 1993 წელს ნეტარხსენებულმა პეტერბურგელმა მიტროპოლიტმა იოანემ (სნიჩევმა – ი. ხ.) აჩუქა მღვდელმონაზონ რომანოზს თავისი წიგნი “ბრძოლა რუსეთისათვის” დარიგებით: “ყოვლადპატიოსან მამა რომანოზს, საეკლესიო მომღერალს – კეთილსახსოვრად”. ცხოვრებამ გვიჩვენა, რომ ეს საჩუქარი წინასწარმეტყველური აღმოჩნდა. ახლა ბრძოლა რუსეთისთვის – პოეტის ერთ-ერთი მთავარი შემოქმედებითი თემაა. ხოლო კეთილი ხსოვნა პეტერბურგელი ბერის შესახებ სიცოცხლეს განაგრძობს მის გულში.

Русь Православная № 2 (20), 1999 წ. თებერვალი.

* * *

ასეთი წერილია განთავსებული რუსულ ენაზე საიტზე  Песни Русского Воскресения, ხოლო ამის შემეგ კი მამა რომანოზის ლექსები, უფრო სწორედ სიმღერების ტექსტები. ამავე საიტზე შეიძლება ამ სიმღერების მოსმენაც, როგორც თავად მამა რომანოზის შესრულებით, ასევე პროფესიონალი მომღერლების – ჟანა ბიჩევსკაიას, ოლეგ პოგუდინისა და სხვების. ქვემოთ მოგვაქვს ეს ლექსები და ვიმედოვნებთ, რომ ისინი დიდად საინტერესო და სასარგებლო იქნება ქართული საზოგადოებისთვის. ასევე, ჩვენი აზრით, მამა რომანოზის შემოქმედების გაცნობა დიდად შეუწყობს ხელს ზოგადად ქართველი ადამიანის შეგნებაში რუსი თანამოძმისადმი მავანთა და მავანთა მიერ შექმნილი უნდობლობისა და მტრობის ხელოვნური და ყალბი დამოკიებულების რღვევას, რაც უთუოდ კეთილად წაადგება უწინარეს ყოვლისა თავად ქართველ ხალხს.

ი. ხ. 



Избранные стихотворения

1976-1990г.г.


Пускай по мне злорадствуют в аду...

Пускай по мне злорадствуют в аду,
И жар геенны душу обжигает.
К Святей Твоей иконе припаду,
Моя Отроковице Преблагая !
О, Цвете несказанной чистоты !
Душа моя к Тебе взывает стоном:
Заступнице моя, когда б не Ты,
К кому б еще прибегнул недостойный ?
Мой верный Ангел, далеко стоя,
Скорбит и плачет о моем лукавстве.
Не оттолкни ж, Владычице моя,
Когда пойду, убогий, по мытарствам.
О, как предстану я пред Судией ?
(Замри, душе, заранее рыдая)
О, Дево, будь поддержкою моей,
Пред Ним моим последним Оправданьем.
Рыдай, душе, покуда время есть,
Откуда ложь, откуда зло - не знаю.
За Сына Твоего готов на крест,
И сам же, окаянный, распинаю.
Моя Царице, Радосте моя,
Хоть Ты меня не осуди, настави,
И пусть мне ад. и из геенны я
Тебя благословлю, о, Пресвятая.

19 июня 1982 г., г.
Печоры


Отложим попечение...

Отложим попечение,
Покаяния пора наста.
Послушаем, братие, пение
Дней Великого поста.
Да исправится молитва моя,
Яко кадило пред Тобою,
Воздеяние руку моею,
Жертва вечерняя.
Пела братия простая,
Как в обители поют.
И мелодия святая
Утешала скорбный люд.
Вздохи слышатся и стоны:
"Боже, не оставь меня".
И юродивый поклоны
Бьет, веригами звеня.
Эту скорбь не измерить,
Тяжко сетуют басы:
"Покаяния отверзи ми двери",
Горько плачет блудный сын.
А звонарь знаменитый
Навевает звоном грусть,
Разве ты была убита,
О, моя Святая Русь ?
Да исправится молитва моя,
Яко кадило пред Тобою,
Воздеяние руку моею,
Жертва вечерняя.

27. 01. 85.


Молитва

Прозрев необратимо поздно,
Что лето зеленело зря,
Кленовые роняя слезы,
Молилась полночь октября.
Мотив божественный мерцая,
Светила развевали тъму.
Ряды деревьев чернецами
Внимали звездному псалму.
Луны блестящее кадило
Курилось дымкой облаков.
И все пустое отходило
Затихнуть где-то далеко.
И я, перебирая листья,
Шептал раскаянья слова:
Очисти, Господи, очисти !
Душе моя, почто мертва ?
И моему настрою слитно
Со всех сторон, со всех концов
Пел "Да исправится молитва..."
Хор придорожных чернецов.

Преображение Господне,
19 августа 1981 г.


Раскрою я псалтирь Святую...

Раскрою я псалтирь Святую,
Свечой лампаду затеплю,
Наброшу мантию худую,
С Давидом вместе воспою.
Господи, Господь наш,
Яко чудно Имя Твое.
В окно глядит, не наглядится,
В морозном ободе луна.
На пожелтелые страницы
Вливает чистый свет она.
Царю Царей, Одежда нищих,
Ты миру дал на помощь Мать.
Ее, Взыскание погибших,
Быть может и меня взыскать.
Душа подстреленною птицей
Как жизнь, впивает словеса
И воском от свечи струится
В ладонь горячая слеза.
На каждой славе бью поклоны
За тех, кто друг и недруг мне,
А на душе светло, покойно,
Как этой ночью при луне.
Никто молитвы не отымет,
Лишь только зазвучит псалтирь.
Горит крестами золотыми
Псково-Печерский монастырь.

1985 г.


Что, Адам, сидишь ты против Рая...

Что, Адам, сидишь ты против Рая
Птицей обреченною в сетях ?
И на место чудное взирая
Руки простираешь, как дитя.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Птицы забились в гнезда,
Мир в этот миг не дышал.
Плачь же, пока не поздно
Вместе с Адамом, душа.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Все живое, тем словам внимая,
Плакало, Адам, вместе с тобой.
О, душе, унылая и злая,
Если б ты постигла эту боль.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Ныне на что надеюсь ?
Весь уж в геене горю !
На небо взирать не смею,
Только Адаму вторю.
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Ангеле, хранитель, не отрини,
Что склоняешь скорбную главу ?
Иль меня Господь из Книги жизни
Вычеркнул, как сорную траву ?
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.
Слезы, струясь потоком,
Смойте всю скверну с меня !
Не был в аду потопа,
Видно, рожден для огня !
Раю, мой Раю,
Раю, мой Раю.

24. 01. 85.


Бом, бом, бом - утро растревожено...

Бом, бом, бом - утро растревожено,
Бом, бом, бом - глушит птичий гвалт.
Бом, бом, бом - спешите в храмы Божии,
Бом, бом, бом - пока еще, пока еще звонят.
Русь Святая зовет,
Звон плывет, как встарь.
Русь Святая живет,
Пока звонит звонарь.
Бом, бом, бом - где ж вы, сыны русские,
Бом, бом, бом - почто забыли Мать ?
Бом, бом, бом - не вы ль под эту музыку
Бом, бом, бом - шли парадным шагом умирать ?!
Шли вы за Отечество без выстрела единого
И под пулеметами выравнивали ряд...
... Выклевали птицы очи вам, родимые,
Павшие за веру, за Царя.

1985 г.


Сон мне приснился...

Сон мне приснился,
Очень странный сон.
Будто я слышу
Погребальный звон.
Припев: Тихо иду
В белой рубахе по полю
И журавли
Словно кресты колоколен,
Ноги босые
За плечом сума.
Люди косятся,
Мол, сошел с ума.
Тело устало
Ноет от вериг.
Где-то под сердцем
Шевелится крик.
Виделась в черном
Моя Родина.
Виделось диво -
Я юродивый.

1978 г.


Уже вечер, друзья, уже вечер...

Уже вечер, друзья, уже вечер,
И луна свою лампу зажгла.
Так оставим же праздные речи,
Оторвемся на миг от стола.
Белой скатертью стол застелили,
Понаставили яств и вино,
Целый день веселились и пили.
И никто не взглянул за окно.
За окном никакого ненастья,
Листопад не шуршит в этот час,
Словно душу осеннюю настежь
Отворила природа для нас.
И, быть может, не стану пророчить,
Где-то путник в нелегком пути,
Но под светлую исповедь ночи
Он надеется все же дойти.
Благодати исполнены кущи,
Пруд заросший туманом кадит.
Мир тебе, одиноко идущий,
И тому, кто тебя приютит.
Так давайте ж подымем бокалы,
Своим бытом простым дорожа,
Чтоб его теплотой обласкала
Сердобольная чья-то душа.
Кто же ты, неизвестный прохожий,
Далеко ль путь-дорога лежит ?
Почему так меня растревожил
Твой блаженный, задумчивый вид.
В твоем сердце молитва святая
Разгоняет душевную тьму.
Может, скоро и я, все оставив,
Помолясь, посох в руки возьму.
И, крестами себя пообвесив,
Побреду неизвестно куда,
Заходя в близлежащие веси,
Стороной обходя города.

1980 г.


Когда пойду на суд душой...

Когда пойду на суд душой,
Прошу я всех усиленно,
В могилу, занятую мной
За6ейте кол осиновый.
Что заслужил, то получил,
Что пользы в отпевании
Когда и часу я не жил
В любви и покаянии.
Носил одежды чернеца,
Имея норов аховский,
Неправды не было конца
Под одеяньем ангельским.
Не вспомнится такого дня,
Прожитого по-Божьему.
Прости ж, мой Ангеле меня,
За все мое хорошее !
Друзья мои! Молю в слезах,
Составьте надпись частную:
"Здесь похоронен лжемонах,
Увы ему, несчастному!"
Он был второй Искариот,
Обеты не исполнивший.
Ему награда, всяк поймет,
В утробе преисподнейшей...
Спаси вас, Господи, друзья !
Вы все прекрасно поняли
И надпись, под которой я,
С любовию исполнили.
Мной ваша преданность во гроб
Навеки в сердце впишется,
И от осиновых чащоб
Она мне эхом слышится.
Без вас мне будет нелегко
Тащиться тьмой кромешною,
Но видя, как вы прете кол,
Я умирать помешкаю.
Вгоните в угол топоры,
(Опять прошу усиленно).
Пусть зеленеет до поры
Мой памятник осиновый.

1983 г.


Снится мне одно и то же...

Снится мне одно и то же -
Холод, чернота,
Жизнь, которую я прожил,
Перечеркнута.
Я иду долиной мрачной,
Опустив глаза.
Мне бы жить иначе раньше,
Да теперь нельзя.
Ангеле мой, Ангеле,
Увы мне, увы.
Надо мною, как cолдаты,
Замерли друзья.
Ну а здесь бредет куда-то
Тот, который я.
Подошел я к краю бездны,
Не уйти назад.
Предо мною огнь и бесы,
Подо мною - ад.
И меня всего корежит
От бесовских рыл.
Жизнь, которую я прожил,
Лучше б я не жил.
А они шипят и воют,
Каждый гостю рад.
В лапах этого конвоя
Я спускаюсь в ад.
Слышу речи, о, несчастный,
Как я свято жил,
Ну а здесь еще ужасней
От надгробной лжи.
Если б ведали у гроба
Про мою беду,
Не хвалили бы особо,
Кто уже в аду.
Снится мне одно и то же -
Холод, чернота,
Жизнь, которую я прожил,
Перечеркнута.
Я иду долиной мрачной,
Опустив глаза.
Мне бы жить иначе раньше,
Да теперь нельзя.

1987 г.


Колокольный звон...

Колокольный звон
Над землей плывает,
А в монастыре
Братский хор поет:
- Господи, помилуй.
Инок-канонарх
Положил поклон.
И тотчас эатих
Колокольный звон.
- Господи, помилуй.
- Господи, воззвах, -
Тенор возгласил,
Канонарху хор
Слаженно вторил.
- Господи, помилуй.
Свечи, образа,
Мантии, кресты.
Братия поет
Грустный глас шестый
- Господи, помилуй.
Странники стоят,
Молится народ.
Русь еще жива,
Русь еще поет.
- Господи, помилуй.
Схимники в крестах,
Бороды, как снег,
Потупив глаза,
Молятся за всех.
- Господи, помилуй.
Братский хор умолк,
Снова перезвон.
Только слышно мне
Как со всех сторон:
- Господи, помилуй.
Твой черед настал.
Молодой звонарь,
Пробуди простор,
Посильней ударь.
- Господи, помилуй,
С музыкой такой
Хоть иди на смерть !
Много ли тебе,
Русь Святая, петь ?


Много думал я о судьбе своей...

Много думал я о судьбе своей,
Только думы все невеселые,
Вот иду один, воронье кружит
Над деревьями да над селами.
Что раскаркались, раскричалися
Иль вещаете тьму кромешную ?
Что, душе моя, так печалишься
И о чем твоя боль сердечная ?
Люди добрые, с миром к вам пришел,
Чем вы дышите, как спасаемся ?
Жив ли в вас Господь, живы ли душой ?
Как мы молимся, как мы каемся ?
Что поют у вас, православный люд,
Песни рабские иль господские ?
Родники у вас как и раньше бьют,
Иль хлебаете воду скотскую ?
Режет уши мне неродной мотив,
Ритмы чуждые, где вы взяли их ?
Кто сады свои под топор пустил,
Тот питается от плодов чужих.
Я сыграл бы вам, если б только смог,
Но напевы те вам негожие,
И в чужой земле, как сказал пророк
- Никому не петь песни Божии !
На мои слова раздается скрип,
И выходит хозяин взъерошенный,
Издает свой хрип сквозь собачий хрип:
Ты, наверно, пьян, гость непрошенный !
Родники твои мы засыпали,
И святым твоим мы не молимся,
И твой хлеб жевать - зубы выпали,
Потому блевотиной корчимся.
Пусть в грехах живу, пусть грехом пропах,
Что за радость тому, кто молится ?
Хоть из лужи пьем, но зато в котлах
Никогда мясцо не выводится !
От воды иной наш народ отвык,
И не нужно нам вод иных
Даже если есть твой живой родник,
Кто пойдет к нему от котлов мясных ?
Забирай свой мир, убирайся прочь,
Проходимцев я разных видывал,
О живой воде нищете пророчь.
Да помогут нам наши идолы!
И услышал я тот же самый скрип,
Те же самые крычут вороны.
А вдогонку мне тот же самый хрип,
Тот же самый лай стража черного.
Сторона моя, лик ужасен твой,
Припади к Христу с плачем, грешника,
Чужеземец я на земле родной
И рыдаю я, не утешиться.
Так оставь, душе, думы вздорные,
Видно, мной еще мало пройдено.
Мысли черные, люди черные,
Птицы черные по-над Родиной.

1987 г.


Все на земле для нас живущих ...

Все на земле для нас живущих
Творцом сотворено не зря.
О, посмотри, оратор лгущий,
На эти краски октября.
Зарю кленовую встречая,
Покров снимаю с головы.
И кто же может не печалясь
Стоять у гибнущей листвы ?
Ах, кто же этот искуситель,
Что вам наделал столько зла ?
Куда, куда же вы летите,
Отпав навеки от Ствола ?
Не Он ли вас растил с любовью,
От всех напастей ограждал ?
Не Он ли вас питал Собою
И ничего взамен не ждал ?
А вы, неужто в самом деле,
Забыты добрые дела ?
Ведь жили вы и зеленели
Пока питались от Ствола.
Но эти гибельные краски
Добились все же своего,
И вы отпали без опаски
(Ах, если б знали, от Кого !)
И вами преданные Клены
Глядят, куда вас гонит вихрь.
О, верность листьев незеленых,
Да не погубишь дней моих !
И это гордое паренье
В октябрьской мертвой синеве,
Ах, это все-таки паденье,
И смерть на неживой траве.
Куда вы, гибельные чада,
По чьей оторваны вине ?
Преступная свобода падать,
Да не отыщешься во мне !
Все на земле для нас живущих
Творцом сотворено не зря.
О, посмотри, оратор лгущий,
На эти краски октября.

Январь 1987 г.


Земля от света повернет во тьму...

Земля от света повернет во тьму,
И ветер северный меняется на южный .
Я ничего с собою не возьму,
И потому мне ничего не нужно.
Что было прежде, будет и потом,
Что было сотворенным - сотворится.
Сегодня смех, веселья полон дом,
А завтра всплачет тот, кто веселится.
В моря из рек текут потоки вод,
Чтоб облаками возвратиться в реки.
Приходит род, и вновь проходит род,
И только Ты господствуешь во веки.
Восходит солнце и зайдет опять,
Чтоб воссиять по-новому над тьмою.
Мне ничего не страшно потерять,
Будь только Ты, Царю царей, со мною.
Всему под небесами свой черед,
Своя пора и время всякой вещи.
Блажен, кто эту истину поймет,
Но преблаженнее обретший Вечность.
Людская память - вешняя вода,
Она умрет, как город осажденный.
Блажен, кто никого не осуждал,
Но преблажен за Правду осужденный.
Безумию под солнцем нет конца.
И мир на Бога возвеличил слово.
Восстала тварь на своего Творца,
И это тоже на земле не ново.
Нечестию живущих нет границ,
И люди жить и умирать устали.
О, семя любодеев и блудниц,
Когда б вы знали на Кого восстали !
Не возноситесь, Судия воздаст,
И это будет бедствие из бедствий.
Святы твои слова, Екклесиаст,
"Все, что без Бога - суета суетствий !"
Но верю я, что Истина Сама
Во век восторжествует над землею.
И будет свет, и посрамится тьма,
И сокрушится всяк, творящий злое !

1987 г.


Станем пред Царицею Небесною...

Станем пред Царицею Небесною
В скорби неутешные своей.
Радуйся, Невесто Неневестная,
Радуйтесь, молящиеся Ей.
Радуйся, нам радость Подающая,
Верных благодатью осияй.
Никого еше к Тебе грядущего
Не отавергла, Радосте моя.
Радуйся, Земле обетования,
Слышишь, как Тебе народ поет.
Радуйся, погибшим всем Взыснание,
Радуйся, Взыскание мое.
Радуйся, Владычице Державная,
Церковь Православная, взыграй,
Радуйся, Надеждо православная,
Не остави мой погибший край.
Слушая акафистное пение,
Вспомнил, чем дышал и как я жил,
Радуйся, души моей Спасение,
Да не получу, что заслужил.
Чем Тебя я, Госпоже, порадую,
Видишь, как изъязвлена душа ?
Странно ли, что я отвержен Правдою,
Коль всю жизнь неправдою дышал !
Гибельные тропы поздно понял я.
Кайся ж, о, душе, себя виня !
Ждет меня утроба преисподняя,
Если Ты не вымолишь меня.
Бьется, осужденное в груди моей.
Вот я пред Тобою весь стою.
Радуйся, Звездо Незаходимая,
Просветиши Сыном тьму мою.
Будь благословенна, Милосердная,
Даже если мне гореть в огне.
Радуйся, Заступнице Усердная,
За Свои молитвы обо мне.

1987 г.


Ах, оставьте, не нужно тревожить...

Ах, оставьте, не нужно тревожить
Эту воду у мокрых обочин.
Лужи спят на раскисшем ложе,
И, конечно, мечтают о большем.
В их мечтах одинокий месяц,
Капли звезд, придорожные кущи.
И никто до утра не месит
Сапогами больные их души.
О, блаженное время покоя,
Одиночества и чистоты.
Холодея в сережках стекольных,
У канавы столпились кусты.
Отстоялись, забылись лужи,
Осторожно, смотри, не задень.
Ведь и так их усталые души
Суетой испохабит день.
И окончится звездный праздник
Под ногами зевак и растяп.
И захаркают лужи грязью,
За раздавленный месяц мстя.
... Спите, лужи. Обиды в прошлом.
Блеск и гладь, хоть неси коньки.
Спите, спите до первой подошвы,
Искалеченные родники.

28 октября 1981 год
Тракай – Вильнюс


Жду тебя напрасно я...

Жду тебя напрасно я
И в метель и в дождь,
Солнце мое Ясное,
Скоро ль ты взойдешь ?
Душу исцелило бы,
Заглушило б крик.
Солнце мое милое,
Покажись на миг.
Всматриваюсь пристально,
Но просвета нет.
Радость моя чистая,
Невечерний Свет.
Нет, не понапрасну я
Так молил судъбу.
Встало Солнце Ясное,
Осветило путь.
Так восстань, душе моя.
Умолчи от слез.
С нами Солнце Истины
ИИСУС ХРИСТОС.

1975 г.


Пробил мой час. Пора приспела...

Пробил мой час. Пора приспела.
Пойду, забыв отца и мать,
Свое нутро рубашкой белой
В воде юродства полоскать.
Пойду в подряснике потертом,
Скуфью надвинув до бровей,
По бездорожью и потемкам
Прельщенной Родины моей.
Усеют ноги густо цыпки,
Лицо и руки - пот и грязь,
И не один прохожий цыкнет,
Заразу подхватить боясь.
И буду я, гонимый всюду,
Повсюду пугалом ходить,
И одураченному люду,
Дурачась, что-то говорить.
Но люд, не слушая особо,
Турнет, спокойствие храня,
И где-то безо всякой злобы
Камнями изобьют меня.
Но, встав, по весям и по градам
Продолжу прерванный свой луть.
Шпицрутены - людские взгляды,
Со всех сторон, не продохнуть.
А в ночь, когда плывет пороша,
Скрывая жухлую траву,
Устану я в полях и рощах
Искать, где подклонить главу.
И буду я, безумно пялясь,
Совать от стужи пальцы в рот.
И то, что люди не распяли,
Мороз декабрьский дораспнет.
Когда ж душа простится с телом,
Исчезнет навсегда тоска.
... Пойду к Христу в рубашке белой,
Что так усердно полоскал.

1981 г.


Слава Богу, снова я один...

Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю,
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.
В эту ночь в сиянии луны
Хорошо тебе, душе, одной
Воззывать и Нему из глубины:
Господи, услыши голос мой.
За окном морозится- январь,
Млечный путь без края и конца.
Всякое дыхание и тварь
Славит, славит Своего Творца.
Стекла в украшениях резных,
Замер под сугробами погост.
На верхушке стынушей сосны
Птицами таится стайка звезд.
Сосны клонят головы свои,
Совершая воздеянье рук,
И перебирают в забытьи
Четки ледяные на ветру.
И земля, не зная суеты,
Дышит чистотою голубой.
Дерева, дороги и кусты -
Все кругом исполнено Тобой.
Служит Богу весь подлунный мир,
Тихий лес над спящею рекой.
О, места, забытые людьми,
Лобызаю дивный ваш покой.
Все внимает Богу не дыша,
Господи, дела Твои святы.
Что ж ты плачешь, глупая душа,
Иль и ты коснулась чистоты ?
Слава Богу, снова я один,
Снова я лампадку затеплю,
Суету оставив позади,
Господу молитву пролию.

16 марта 1987


Что ты спишь, восстань, душе моя...

Что ты спишь, восстань, душе моя,
Иль самой себя не вынести ?
Так открой псалтырь Давидову
И покайся Судие.
- "Боже, Боже мой, помилуй мя
По велицей Твоей милости,
И по множеству щедрот очисть
Баззаконие мое."
Вспомнил жизнь свою прошедшую,
- Нерожденным позавидовал.
Отойдите, воды бурные,
Убегай, душе, от злых.
Дай же, Господи, душе моей
Покаяние Давидово,
По молитвам Богородицы,
По молитвам всем Святых.
Открываю книгу старую,
Покрываю плечи мантией,
И словами покаянными
Пред иконами молюсь:
- "В беззакониях зачался я,
Во грехах рожден я матерью,
Окропиши мя, очищуся,
Паче снега убелюсь!"
Велика ты, скорбь Давидова,
Велико и утешение.
Ты покаялся пред Господом,
И тебя Господь простил.
- "Сердце чисто сотвори во мне,
Боже моего спасения
Отврати лице от грех моих,
От мене не отврати."

1987 г.


Это знают все наверняка...

Это знают все наверняка,
Как во времена поры земной
Наш Сладчайший Иисус, взалкав,
Подошел к смоковнице одной.
Не найдя среди листвы плода,
Таковое слово Он изрек:
- Да не вкусит больше никогда
От тебя плодов никто вовек.
Горы, падите на меня !
Слышишь, приговор, душе моя ?!
Видно, рождено для огня
Проклятое дерево - я.
Дерево покрылось желтизной,
Показало наготу свою.
О, душе, в смоковнице сухой
Нашу наготу я узнаю.
Только с нас гораздо больший спрос,
Мы с тобой лишь для добра сухи.
За бесплодность осудил Христос,
Как Он нас осудит за грехи?
О, душе, оставим прежний нрав,
Сколько раз сходили мы с Креста ?
Заповеди Божии поправ,
Оставляли алчущим Христа.
Для чего забыли смертный час
И не проливаем горьких слез ?
Иль насытит оправданьем нас
Нами не насыщенный Христос ?

август 1987 г.


Пост с молитвой сердце отогреет...

Пост с молитвой сердце отогреет,
Над землею колокольный звон.
Преподобне отче наш Андрее,
Горько читаю твой святой канон.
Что, душе, откуда плакать станем
О прошедших окаянных днях ?
Возопий и сердцем и устами:
- Боже, помилуй, не отринь меня !
О, Адаме, первый человече,
Пал в раю и плакал без конца.
Плачь, душе, и ты стоишь далече
От своего Владыки и Творца.
О, душе, доколе окаянна ?
Уподобясь Еве впала в грех.
Принеси же ныне покаянье
Господу Богу и Владыке всех.
Был изгнан достойно из Эдема
За одну лишь заповедь Адам.
О, душе, с тобою будем где мы,
Все преступая многие года ?!
О, душе, на что твоя надежда ?
Пост и плачь оружием возьми.
Облеклась в раздранные одежды,
В те, что исткал советом древний змий.
О, душе, конец уж недалече,
Воспряни, при дверях Судия.
Нам с тобою оправдаться нечем,
Что ж ты мятешься, о, душе моя ?!
Надо мной опять сомкнулись воды,
Жизнь проходит, как кадильный дым.
Был Иосиф братиею продан,
Ты же, душе, продалася злым.
Устрелен стрелой прелюбодейства
Пал Давид но покаяньем встал.
Ты ж, душе, жила лукаво с детства,
Делала злое, позабыв Христа.
О, душе, душе моя, восстани,
Близ конец, и не имеешь слез.
Воззови и сердцем, и устами,
Да пощадит тя Иисус Христос !
Припаду к Нескверной Голубице,
Весь в грехах к Пречистой припаду.
Не оставь, Всепетая Царице,
Зришь нашу скобрь и нашу беду.
О, Андрее, отче преблаженне,
Пастырь Критский, я тебе пою.
Да избегнут новых прегрешений
Чтущии верно память твою.

24 марта 1987


Ликует Рим в языческом весельи...

Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Коллизея
Служителей распятого Христа.
Патриции, взяществом блистая,
Не драли горло и непотребном "бис",
Не тыкали в страдаюших перстами,
Достойно опускали пальцы вниз.
Наверное, большое наслажденье
Испытывал народ от этих встреч.
И тех, кто обречен на усеченье,
Согласно знаку поядает меч.
О, воины, почто забыта слава,
Вчера герои, нынче палачи.
Всех потешая зрелишем кровавым,
О беззащитных тупите мечи.
И вновь ведут на новое мученье
Того, кто стар, и кто кричаще юн.
И всех приговоренных на съеденье
По одному бросают ко зверью.
Но тихий отрок, сам идя на муки,
Перекрестился, слыша грозный рык,
Прижал к груди крестообразно руки,
На небо поднял просветленный лик.
И царь зверей, подняв завесу пыли,
Раскинулся, рыча, у детскик ног.
И точно гром трибуны возгласили:
- Велик и Славен Христиансинй Бог !!!
Блаженны Вы, невинные страдальцы,
Молитесь Богу день и ночь за нас.
Наверняка опущенные пальцы
Готовит нам уже грядущий час.
Святая Русь, Расеюшка, Расея,
Сидишь над вавилонскою рекой,
А впереди - застенки Коллизеев,
До них осталось нам подать рукой.
Когда, душе, придет пора мучений,
И призовет тебя Господь на крест,
- Любители кровавых развлечений,
Благословляю ваш безмолвный жест.
Да укрепит тебя, душе, Всевышний,
Когда настанет наш с тобою срок,
Одно бы только нам тогда услышать:
- Велик и Славен Христианский Бог !!!
Ликует Рим в языческом весельи,
Заполнены трибуны неспроста.
Выводят на арену Коллизея
Служителей Воскресшего Христа.

17 июля 1987 г
г. Печоры


У меня мечта велия...

У меня мечта велия,
С каждым днем сильней:
Сделаю себе я келию
И закроюсь в ней.
Ржавый гвоздь удержит мантию
И епитрахиль.
Помолюсь пред Божией Матерью,
Попишу стихи.
Келия моя ветхая,
Четки на стене.
Радада зеленой веткою
Просится ко мне.
Выйду за водою полночью
К горнему ключу.
Воротясь, надену поручи,
Помолюсь чуть-чуть.
Тишина вокруг велия,
Тишина внутри.
О, моя пустынная келия,
Ты мой Третий Рим.
Отойдите, чуждые странники,
Помыслы, слова,
Пусть душа живет в празднике
Одиночества.
Келия моя тесная,
Сквозняки от дыр.
За порогом темень известная,
За порогом - мир.
Помоги вам, Господи, братия,
Подвизаясь там,
По мольбам Всепетой Матери
Возлюбить Христа.
Догнивает мир в гордости,
Суета сует.
Все быстрей, быстрей к пропасти
Человечий род.
Что ж вы, ослепясь, ищете
Своего конца?
Он гораздо ближе, слышите,
Чем вам кажется !
О душе моя, о душе,
Не забудь Христа.
Не страшись упасть в будущем.
А страшись не встать.
Ну а если, бесов радуя,
Попадешь в беду,
Поревнуй упасть, падая,
Головой к Христу.
У меня мечта велия,
С каждым днем сильней;
Сделаю себе я келию
И закроюсь в ней.
Келия моя бедная,
Ничего в ней нет.
За окном хребты белые
Смотрят в белый свет.

31 июля 1987 г.


О доброте бессмысленны слова...

О доброте бессмысленны слова,
Коль дальше слов не двинулся ни разу.
А ветерок, меня поцеловав,
Целует где-то хворого проказой.
Природа и зверей и птиц роднит,
И людям о любви своей напомнит.
Один и тот же пилигрим-родник
И праведника, и меня напоит.
Березы плачут от людей лихих,
О людях добрых думая, наверно.
Но тень берез и для сажавших их
И для того, кто им же режет вены.
А птицы, птицы, только прочь зима,
Уже летят, кричат в полете быстром.
Тому, кто смотрит, шапки поснимав,
Тому, кто подпускает их на выстрел.
Природа-мать, прими меня к себе,
Готов тебе я послужить с любовью.
Но не звездой, глядящею с небес,
Глотком воды для путника любого.

1980 г.


Красотой октября запорошен...

Красотой октября запорошен,
Лес в высоком порыве затих,
Лишь осина предсмертною дрожью
Нагоняет тоску на других.
Мир от прелести гиблой спасая,
Призывая раскаянья час,
Подымается ветер Исайей
Пышность рощ и лесов обличать.
И природа в той пышности каясь
Истязуя такую красу !
Окровавленными языками
Устилает пророку стезю.
А к утру, утомясь от пророчеств,
Ветер сделался снова незрим.
... Беззаботно клененок лопочет
Языком предпоследним своим.

26 августа 1981 г.


Окутывает ночь дороги мраком...

Окутывает ночь дороги мраком,
Хотя недавно было так светло.
А я уже хочу молчать и плакать,
Устав от суеты ненужных слов.
Растаяла во тьме живая зелень
И превратилась в черное пятно.
Спустилась ночь, спустилась ночь нв землю
И смотрит торжествующе в окно.
Луну закрыли облачные клочья,
Плывут, плывут, глядят в свою же тень.
А я уже хочу молиться ночью,
Перебирая четки в темноте.
Зажгу свечу и мантию наброшу,
Лампаду пред иконой затеплю.
Измый меня от беззаконий, Боже,
И я Тебя вовек благословлю.
О, тишина, о, чистота святая,
Горит свеча и разгоняет тьму.
В моей утробе сердце воском тает,
Прильпе язык гортани моему.
А за окном великое затишье,
Дрожит из-за клоков созвездий сыпь.
И эту ночь нам даровал Всевышний
Как лучшие молебные часы.
Душе моя, не устрашайся ночи,
Зажги свечу и просто помолчи.
Язык огня, как и язык пророчий -
Чем гуще тьма, тем он светлей в ночи.
Окутывает ночь дороги мраком,
Хотя недавно было так светло.
А я уже хочу молчать и плакать,
Устав от суеты ненужных слов.

15 августа 1987 г.


Если тебя неудача постигла...

Если тебя неудача постигла,
Если не в силах развеять тоску,
Осенью мягкой, осенью тихой
Выйди скорей к моему роднику.
За родником - белый храм,
Кладбище старое. Этот забытый край
Русь нам оставила.
Если глаза затуманились влагой
Из родника поплещи на глаза.
Можешь поплакать, спокойно поплакать,
Кто разберет, где вода, где слеза ?
Видишь, вон там журавли пролетели,
У горизонта растаял их крик ?
... А если ты болен, прикован к постели,
Пусть тебе снится целебный родник.
За родником - белый храм,
Кладбище старое.
Этот забытый край
Русь нам оставила.

1975 г.


Благорастворение воздухов...

Благорастворение воздухов,
Благодать под небом, благодать.
Лунная ушербная краюха
Выплыла просторы оглядать.
Старая накидка греет плечи,
Молча за околицей стою,
Что ж вы, думы, в этот чудный вечер
Душу растревожили мою ?
Предо мною пыльняя дорога,
Перекресток - быть или не быть ?
Есть ли мне призвание от Бога
От юродства горькую испить ?
Может скоро, как в забытом детстве
Растворюсь в тебе, Святая Русь.
И, оставив суету суетствий,
В белую рубаху облекусь.
Буду я пресышенному люду
Языком полынным говорить,
На углах, на плошадях - повсюду
Ересь и безбожие клеймить.
Обличать налево и направо,
Тыча пальцем в силуэты тел.
- Сына лжи и дочери неправды,
Что худого вы нашли в Христе ?
Слушайте, у правды нет секретов,
Не смотрите, что сошел с ума,
Срезанный цветок не любит Света,
Потому вам так приятна тьма !
Ваша жизнь - греховная услада,
Грех скрывает жало в темноте.
Если б в вас была хоть капля правды,
Вы б познали истину в Христе !
Старая накидка греет плечи,
Молча за околиией стою.
Что ж вы, думы, в этот чудный вечер
Душу растревожили мою ?

1987 г.


Матушка Добрынюшке наказывала...

Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала:
- Ой ты сын мой любезный, свет Деменьтьевич,
Что повесил, кручинясь, буйну голову ?
Ты бы взял в свои ручки белые
Гусли звонкие, сладкогласные.
Стал бы петь да потряхивать кудрями,
Да меня потешать, матерь старую.
Матушке Добрынюшка наказывал,
Государыне Добрынюшка наговаривал:
- Ты прости, государыня-матушка.
Не поется мне, не играется,
Не пощипывать мне струн серебрянных,
Не потряхивать весело кудрями.
Я вчера скакал по Святой Руси,
Я стрелой летел ниже облака,
На высоком холме свой раскинул шатер
Поглядеть орлом землю русскую.
Поглядел вокруг и на землю пал,
И лежал, как труп, на сырой земле,
Об одном просил, об одном молил:
- Расступись земля, приюти меня !
Видел я на Руси оскудение,
Видел мерзость кругом запустения,
Церкви белые оскверненные;
Басурманами разоренные.
Басурмане те не из тартара,
А своих кровей, лыком шитые.
И любой холоп, шут гороховый
Над рабами Христовыми тешится.
Сатана восстал на Святую Русь,
Понаставил бесовские капища,
Поклоняются люди идолам,
Как один спешат на позорища.
Стар и мал равны, все с ума сошли,
Отреклись от Бога, безумные,
Православную веру забросили
И живут, жуют будто вечные.
Отдают детей обучать уму,
Обучают их жить без Господа,
А князья одну думку думают,
Как без Бога им миром правити.
Скоморохам житье - лучше некуда,
Приосанилось племя вертлявое,
Позабыли напевы родимые.
И гудят гудцы непотребное.
Из заморских стран едут нехристи
И с собой везут нравы срамные,
Всем заморским Русь заполонили,
Так что духу нет православного.
То, что срамом слыло, стало славою,
То, что славою было - оплевано.
А князья одну думку думают,
Как без Бога им миром правити.
Эх, князья, князья, доля горькая,
Вам придется жать то, что сеете.
Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала:
- Ох и глупый ты сын, свет Деменьтьевич,
Не набрался поди уму-разуму.
Не пришла еще ночка темная,
Ночка темная, тьма кромешная.
Есть еще на земле сыны русские,
Православную веру хранящие.
Сколько мучеников, исповедников
Пред Престолом стоят Вседержителя,
День и ночь умоляют с Пречистою
О родной стороне, об Отечестве.
И пока в Церквах Божиих молятся,
Панихиду не правь по Святой Руси.
Матушка Добрынюшке наказывала,
Государыня Добрынюшке наговаривала.

15 августа 1987 с. Родовое


Все деревья тронулись рассудком...

Все деревья тронулись рассудком,
Хоть рассудка у деревьев нет.
Беспрерывно, уже третьи сутки
Рвут с себя осенний туалет.
Разодрав нарядность одеяний,
Лоскуты под ноги раскидав,
Неуютной моросяшей ранью
Побрели неведомо куда.
Побрели без славы и почета,
Босиком, без пищи, налегке,
Отрешенно бормоча о чем-то
На своем древесном языке...
Осень, непогодою карая,
В слякоти утопится сама,
А убогих странников покроет
Ризами, как инеем зима.

19 - 23 августа 1981 г.


Я лежу на холме...

Я лежу на холме,
На холме стоит крест дубовый.
Ой, горе ж мне.
Летит ворон надо мною,
оворит мне таковы слова...
Ой, горе ж мне.
- Тридцать лет ты жил и три года.
Так поди, взгляни, что ты заслужил.
Ой, горе ж мне.
За слова свои - тьму кромешную,
За дела свои - муку вечную.
Ой, горе ж мне.
Что ты каркаешь, птица черная,
Что пророчишь мне тьму кромешную.
Ой, горе ж мне.
Ты б летел себе к мертвечатине,
Я хоть и лежу, но пока живой.
Ой, горе ж мне.
Может, взышет нас Всех Взыскание,
Матерь Божия, Богородица.
Ой, горе ж мне.

1982 г.


Псалом 41

Как олени спешат на источники вод,
Так желает душа моя к Богу.
Возжелала душа моя, Боже, к Тебе.
Жаждет к крепкому Богу, Живому.
Когда враг досаждает - прибегну к Тебе
И явлюсь пред лицем Твоим, Боже.
Были слезы мои хлебом мне день и ночь,
Когда мне говорили - где Бог твой.
Вспоминая об этом до плача скорблю,
Изливая в слезах свою душу.
Я же в место селения дивно пройду,
С гласом радости к дому Господню.
Что прискорбна, душа, что смущаешь меня ?
Уповай на единого Бога.
Исповедуй Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего Он спасенье.
Унывает душа, унывает во мне,
Потому от земли Иорданской,
От Ермонской земли вспоминаю Тебя
И от малой горы вспоминаю.
Бездна бездну зовет гласом хлябий Твоих.
Волны, воды прошли надо мною.
В день Господь заповедует милость Свою,
Ночью песнь моя к Богу живому.
И молитва моя к Богу жизни моей.
Мой Заступник забыл меня, Боже.
Для чего я хожу, оскорбленный врагом ?
Видишь сетую от поношений.
Сокрушаются кости мои каждый день,
Когда мне говорят - где есть Бог твой.
Что прискорбна, душе, что смущаешь меня ?
Уповай на единого Бога.
Исповедай Его, Он Господь мой и Бог,
И лица моего утвержденье.

23 мая 1982


Радость моя, наступает пора покаянная...

Радость моя, наступает пора покаянная,
Радость моя, запожарилась осень вокруг,
Нет ничего на земле постоянного,
Радость моя, мой единственный друг.
Желтое, красное - все разноцветное,
Золотом, золотом устланы рвы.
Прямо в лицо роднику безответному
Ветер повыбросил мелочь листвы.
Затосковали деревья бесправные,
В ризах растерзанных гибели ждут.
Лишь золотые Кресты Православные,
Радость моя, нас в бессмертье зовут.
Радость моя, эта суетность грешная
Даже на паперть швыряет листы.
Но возжелали покоя нездешнего
Белые Церкви, Святые Кресты.
Их не прельщают купюры фальшивые,
Не привлекает поток золотой,
Нужно ли Вам это золото лживое,
Вам, лобызающим вечный покой?!
Белые Церкви светлеются издали,
Благовествуя о мире ином,
Живы еще Проповединки Истины,
Радость моя, не скорби ни о чем.
Белые Церкви исполнены кротости,
Ими доднесь освящается свет.
Радость моя, что кручинишься попусту,
Белым Церквам нынче тысяча лет.
Выжили Вы, бессловесные Зрители,
Бури прошли, расточились врази.
Сколько всего за века перевидели
Белые Церкви, Осколки Руси ?
Белые Церкви плывут в Бесконечности,
О, Кладенцы неземной Чистоты !
Непокоренные Граждане Вечности,
Белые Цериви, Святые Кресты.
Вас не касаются запахи тленные,
Этот октябрьский отчаянный пир.
Белые Церкви - Твердыни Вселенныя,
Не устоите - развалится мир.
Звон колокольный летит сквозь столетия,
Встретим же в Храме молитвенный час:
Радость моя, мы с тобой не заметили;
Осень уже за порогом у нас.

Сентябрь 1987 г.


Прибит на крест моей неправдой...

Прибит на крест моей неправдой,
Чем оправдаюсь пред Тобой ?
Моя поруганная Радость,
Моя распятая Любовь !
В Твоей любви спасенье чаю,
Молясь, прошу только о том,
Чтоб жизнь минутою молчанья
Прошла перед Твоим Крестом.
А на Распятье непрестанно
Глядит Превысшая Небес,
И со скорбящим Иоанном
Сораспинается Тебе.
И я стою, свидетель третий,
Повесив на плечо клобук.
Звонарь вещает, аки петель,
Мою порочную судьбу.
И проклял я свое лукавство,
В котором с колыбели рос.
- Душе моя, душе, покайся,
Да пощадит тебя Христос!
О, Боже мой, я весь проказа!
Целуя Твой кровавый пот,
Гвоздиные целуя язвы,
Рыдаю горько, аки Петр.

23 мая 1982 г. г. Печоры


Все моя молитва превозможет...

Все моя молитва превозможет,
Если к Богу припаду, любя.
Только не остави меня, Боже,
Так, как оставляю я Тебя.
Боже мой ! Во мне - ни капли правды !
Весь я ложь от головы до пят !
Сколько раз, о, сколько раз я падал !
Сколько раз я предавал Тебя !
Помышленьем, языком и делом -
Всем, чем только можно, согрешал.
Что, душе, того ли восхотела ?
Кайся ж, окаянная душа !
Плачь, душе, уже пора приспела.
О, безумье, ты рождаешь смерть !
Свою душу променял на тело,
Тело ж уготовал червям в снедь...
Знаю, что простишь мои неправды.
Вот я весь стою перед Тобой.
Для любви нет никакой преграды,
Потому что Сам Господь - Любовь.
Ради нас одет был в багряницу,
Ради нас распят как человек.
Мытаря, разбойника, блудницу -
Никого Ты, Боже, не отверг.
Всех простил, на древе умирая,
Праведник за грешных умирал.
Господи, с Тобой не надо рая,
Тесный ад с Тобою мне как рай.
Плачь, душе, в содеянном покайся,
Сокрушайся, об одном мечтай:
"Если уж за нас Христос распялся -
Нам ли не распяться за Христа ?!
Молит сердце, молит Твоей чаши.
Не отринь же своего раба.
Кто даст смерть вместо Тебя, Сладчайший ?
Иисусе, я вместо Тебя...
Дай испить мне за Тебя мученья,
Только укрепи и призови."
Тает сердце туком всесожженья
В пламени Божественной любви.

26 мая 1982


Полночью, лунной полночью...

Полночью, лунной полночью
Шорохи в саду, старом саду.
Речка застыла беспомощно,
В прорубь глядит на звезду.
Руки деревья подняли
В праздничных кружевах.
Служится служба Господняя,
Слышите эти слова:
- Христос рождается, славите,
Христос с небес, срящите,
Христос на земли, возноситеся,
Пойте Господеви вся земля !
И отражает деревце
Светлые часы пред Рождеством.
Ветка со мной поделится
Белым своим торжеством.
Светом исполнясь внутренним,
Светится Млечный мост.
Правит Святую Утреню
Хор православных звезд.
- Христос рождается, славите,
Христос с небес, срящите,
Христос на земли, возноситеся,
Пойте Господеви вся земля !

25 декабря 1987 г. с. Родовое


Принимай гостей, Москва, хлебом-солию...

Принимай гостей, Москва, хлебом-солию,
Вспомни звание достойное свое.
Звонари, вам начинать богомолие,
Разгоните с куполов воронье.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Так лети же над землей, радость велия,
Славу Божию вещают Небеса.
На Святой Руси Святое веселие,
Как один поют голоса.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Приидите, православия любители,
Песньми воспоим Родившую нам Свет.
Торжествуйте, храмы и обители,
Нашей Церкви нынче 1ООО лет.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас,
Веселися о Христе, Русь Крещеная,
Свечи, образа, кресты, куда ни глянь.
Православной верой просвешенная,
Ты еще жива, моя земля ?!
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.
Так красуйся и ликуй, Церковь Русская,
Лик Твой и величествен и строг.
Воронье, вам не стерпеть этой музыки.
О, языцы, яко с нами Бог.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею, помилуй нас.
Нынче память всех святых наших сродников.
Днесь Вам я с упованием молюсь.
Не оставьте нас, Христовы угодники,
Да не сгинет от беэбожия Русь.
Свят, Свят, Свят еси, Боже,
Богородицею помилуй нас.

4 января 1988 г. с. Родовое


О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати...

О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Пред иконой чудною слагаю
Словеса хвалебные сии.
Радуйся, Царице Преблагая,
Презри прегрешения мои..
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
На кого воззрю аз, недостойный,
И к кому прибегну в скорбный час?
Призываю Имя Пресвятое,
Мати Света, не остави нас!
О, Всепетая Мати! О. Всепетая Мати!
Ад по мне злорадствует кромешный,
Воды, волны надо мной шумят.
Не остави мя, Надеждо грешних.
Призову Тебя, услыши ми.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Петие слезами растворяю,
Пепел яко хлеб снедаю аз.
Радуйся, Царице Преблагая,
Только Ты еще взыскуешь нас.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
Воронье одну беду пророчит,
Ископаша чуждии нам ров.
Только б Ты Гефсиманийской ночью
От Руси не отняла Покров.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!
О, Отроковице, Мати Света,
Нету силы отступленье зреть.
Что еще просить мне в жизни этой -
Дай мне православным умереть.
О, Всепетая Мати! О, Всепетая Мати!

4 января 1988 г. с. Родовое


Теплится лампада, свет свечи веселый...

Теплится лампада, свет свечи веселый,
Старый инок шепчет, голову клоня:
- Милостивый Боже, я познал глаголы
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Катятся беззвучно слезы восковые,
Воздыхает старец, всей душой томясь.
Что сказать на эти словеса живые
- "Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Тихо шепчет старец, не подымет взора.
Волны, воды снова надо мной шумят.
- Дай мне покаянье, Рекший без укора:
" Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
Молится гюдвижник лик и строг и светел.
Плач коснулся сердца, теплотой щемя.
Оскорбе же Симон, что услышал в третий:
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"
О, Святый Апостол, Ты Свое паденье
Вон исшед оплакал помяну глагол.
Но до самой смерти в петушином пеньи
Слышалось средь ночи: Аз не вем Его.
Плачет старый инок: "О, моя Отрадо!
Мати Пресвятая, я Тебе молю.
Дай сказать от сердца с Тем,
Кто трижды падал:
Господи, Ты веси, яко Тя люблю."
Теплится лампада, свет свечи веселый,
Старый инок шепчет, голову клоня.
- Милостивый Боже, я познал глагалы
"Симоне Ионин, любиши ли Мя?"

12 января 1988 г. с. Родовое


Пел слепой заученное с детства...

Пел слепой заученное с детства,
Руки на котомку положив.
И невольно западала в сердце
То ли песня, то ли боль души.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Облаками покрывая небо,
Ветер над деревьями кружил.
Пел слепой, прося немного хлеба,
Хлеб иной прохожим предложив.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Но прохожий, сытый и беспечный,
Этот хлеб не захотел вкушать.
Пел слепой, и всматривалась в вечность
Зрячая слепецкая душа.
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."
Пел слепой, душа томилась в плаче,
Люди проходили без конца.
Так ли вы, мои родные, зрячи,
Не слепей ли этого слепца?
"Плачь всегда, душе моя,
Пропадает жизнь твоя.
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
Создателю мой."

13 января 1988 г. с. Родовое


Поят Пилат Христа и би Его...

Поят Пилат Христа и би Его,
И воини, венец от терний сплетши,
Украсили главу Творца веков,
Хламидою, глумясь, покрыли плечи.
И, - радуйся, - глаголаше Ему,
Бияху по ланитома без страха.
Но вопль народа громче этих мук.
- Распни Его, - отвсюду вопияху.
Изыде паки убо вон Пилат,
Глагола им: "Се извожду Его вам,
Да разумев, что Он не виноват,
Измените о Нем свои глаголы."
Изыде Иисус. Венец тернов,
Оплевана багряная препряда.
- Се Человек, - Пилат глаголал вновь.
(Се, о Пилат, поруганная Правда).
Но паки возопил 6езумный мир,
Воюющий на Бога неустанно:
- Распни Его, распни Его, возьми! -
Вопили те, кто вопиял - осанна!
И седе на судищи в час шестый
На месте, что Гаввафа по-еврейски,
Рече Пилат: "Се Царь ваш, Царь Святый.
Царя ли вашего распну злодейски?"
Но пред собою Праведника зря,
Игемону рекли архиереи:
- Мы вемы токмо кесаря царя,
Сей враг царю, распни Сего злодея!
Душе моя, отстани далеко
Благонадежных воплей иудеев.
Цена благонадежности такой -
Пропятие Христа среди злодеев.
Взирай же мир, взирай от рода в род
Туда, туда, к судилищу Гаввафы,
Где этот верноподданный народ
Простер благонадежность до Голгофы!
Так повелось, таков удел чужих,
Им распинать, народы ужасая.
Но предавать - отличие своих,
И предают не только лобызая.
Евангелие - Книга всех веков,
Одна и та же суть, как и когда-то.
Ушел Пилат и заступил другой,
Чтоб уступить теперешним Пилатам,
И тот же мир, безумный тот же мир
На Господа воюет, как и прежде.
И тот же вой - Распни Его, возьми,
Вой иудеев, но в иной одежде.
И тот же сонм, архиерейский сонм
И ныне пред Пилатами толпится.
И вновь благонадежность налицо.
(Душе моя, куда тебе сокрыться?)
Куда бежать? Наверно, неспроста
Вынашивал в себе я непрестанно,
Что цепи и темницы за Христа
Дороже мне епископского сана.

15 - 16 января 1988 г.
с.Родовое.


Я с детства об одном мечтал....

Я с детства об одном мечтал,
И вот когда мой час настал,
Перекрестясь, отправился со вздохом.
Не знала мать, отец не знал,
Что роковой мой час настал, -
Меня звала, звала Голгофа.
Я шел, как праведнии, босой,
Подошвы холодил росой,
Все дальше от родимого порога.
Я шел, не зная сам куда,
Минуя села, города,
Шагал неведомой дорогой.
И всем прохожим говорил,
В лицо всем правду говорил.
Мол, поживите хоть чуть-чуть, глаза разуя.
Как будто встретили змею,
Плевали в сторону мою,
Благонадежность доказуя.
Мои друзья, моя родня
Не в силах признавать меня,
И чтоб самим не сделать глупой вещи,
Поговорили меж собой,
Решили плюнуть раз - другой,
(Плевком, мол, больше, плевком, мол, меньше).
И друг был верный у меня,
Вернее верного коня,
Вдруг оробел, а клялся ж мне "не струшу"!
Он плюнул будто бы в меня,
На самом деле не в меня,
Зато попал мне прямо в душу.
Но я держался на своем,
Мол, все мы заживо гнием,
И ваше царство ложь, коли без Бога!
Тогда меня скорее в дом,
С простым названием дурдом,
И понял я - сие моя Голгофа.
Но я и там за правду-мать,
И вот меня бегут вязать
Сестрицы с милосердными глазами.
И понял я, взглянув окрест,
Что стал кроватью белой крест,
Меня ж распнут, распнут шприцами.

1980 г.


Я родился непривычно...

Я родился непривычно,
Под прохожим башмаком,
Не растением тепличным -
Подзаборным сорняком.
Рос я прямо, рос я криво,
Впитывая впопыхах
Злую язвенность крапивы
И наивность лопуха.
Под зеленою охраной
В самых мусорных краях
Терпкой горечью бурьяна
Пропитался и пропах.
Надо мной никто не плакал,
Восхищением лучась,
Поливал меня гуляка
От зазнобы отлучась.
Зря, наверно, рос, трудился,
Если всем не до меня.
По всему видать родился
Для косы и для огня.
Разве что умалишенный
От мозга костей до пят
В край пустынный отрешенный
Забредет лечить себя.
Странным запахом влекомый,
Может быть, меня сорвет.
Цвет зеленый незнакомый
Между пальцев разотрет.
И, вздохнув, поймет с тоскою,
Призадумавшись в пыли,
Что сейчас своей рукою
Он затронул боль земли.
Эта боль с его смешалась,
Вызывая в сердце дрожь,
Ну а, может, показалось:
Сумасшедший, что возьмешь?

26 - 27 августа 1981 г.


Я нарисую старый дом...

Я нарисую старый дом,
Березки, палисадник ветхий,
Огромный вяз (его уж нет),
Отца, глядяшего мне вслед,
Окно лобзающие ветки.
Я нарисую старый дом,
Певцов пернатых на скворечне,
Две тонких яблони в саду,
Кусты черемухи в цвету,
Храм белокаменный, конечно.
Я нарисую старый дом,
Поля с картофельной ботвою,
А вдалеке - холмы и рвы,
Деревья в зелени листвы,
Все позабытое, живое.
Я нарисую старый дом,
Десну и лес, простор обжитый.
Большеголовое дитя
Сидит на лавочке, свистя
В свою свистульку из ракиты.
... Но время не вернуть назад.
И не бежать босым по лужам.
Отец, глядящий мне вослед,
Недавно мною был отпет,
А храм отхожим местом служит!
... Споткнулся, замер карандаш,
Не по своей, наверно, воле.
Гляжу в окно на белый свет -
И дома нет, и храма нет.
Бумага, чистая до боли.

22 апреля 1989 п. Кярово


Евангелист божественной рукой...

Евангелист божественной рукой
Запечатлел о милости Мессии:
"Моляше некий фарисей Его
Дабы ял с ним и вшед в дом фарисеев.
И се жена но граде яже бе -
Одня из грешниц, услыхав о Бозе,
Припав к Христу, рыдая о себе,
Начат слезами омывати нозе.
И маза миром, и власы главы
От слез святые нозе отираше,
И не боясь ни взглядов, ни молвы,
Святые нозе, плача, лобызаше.
И видев фарисей рече в себе,
На Господа воззрев лукавим оком:
- Ужель бы стал какой пророк терпеть
Уста блудницы, льнущие к пророку?
И отвещав Христос, рече к нему:
- Два должника заимодавцу беста.
Простил пятьсот динарнй одному,
Простил другому пятьдесят безмездно.
Отдал обоим, с миром отпустив.
Который убо, рцы, возлюбит паче?
И отвещав же, Симон, рассудив:
- Чей вящий долг остался неоплачен.
Рече Господь - правы твои суды
(хоть эта правость Бога осудила)
Внидох в твой дом, не дал для ног воды,
Сия слезами нозе ми омыла.
Не дал лобзанья, а сия жена
Стопы лобзаше, не престав ни разу,
И маслом не помазал, а она,
Рыдая нозе миром ми помаза.
И потому, внимай, глаголю ти
- Простится много возлюбившей много.
Восстани, жено, Бог тебя простил.
Изыди в мире, любящая Бога..."
... Целую пожелтелые листы,
Святые покаянные страницы.
Душе моя, блудница - это ты.
Да даст тебе Господь любовь блудннцы!

14 апреля 1989 г., п. Кярово


В эту ночь, в эту ночь не уснуть, не...

В эту ночь, в эту ночь не уснуть, не
уснуть
Старый дом, старый дом ходит ходором.
Что ж вы, думы мои, заполонили грудь,
В голове разгулялись до одури?
Сегодня мне так весело,
Метелит, просто страх.
И в этом мутном месиве
Сижу один впотьмах.
Душа моя заходится,
Хоть впору умирать.
И впереди, как водится,
Просвета не видать.
А в трубе, а в трубе только вой да скулеж.
Кто-то смотрит в затылок убийственно.
Всю-то жизнь, всю-то жизнь я служил тебе, ложь,
Подойдя под конец к этой истине.
На белом свете, кажется,
Ни звука, ни души.
Печаль, как снег, уляжется,
Кружи, метель, кружи!
Под вой да причитания
Гляжу, гляжу во тьму,
И в целом мироздании
Не нужен никому.
Неспроста, неспроста ветер ломится в дверь,
Сотрясая невидимо келию.
Что душе, что, луше, нам осталось теперь
Пожинать то, что в юности сеяли.
Открою дверь скрипящую,
Хвачу морозца в грудь.
И полночью свистящею
Пойду куда-нибудь.
Куда, куда, не ведаю,
Шепча, впадая в раж.
И ты и ты, мой преданный,
И ты меня предашь.
Узкую, Боже, оставил на радость врагу?
Без Тебя все дороги к погибели.
Без Тебя ни идти, ни стоять не могу,
Точно наст иэ-под валенок выбили.
Печаль - тоска повалъная,
Ни друга, ни врага.
Готовь мне погребальное
Полночная пурга.
Мети, такая славная,
Продолжи свой концерт,
Чтоб снегу, словно савану,
Не таять на лице.
Но Тобою, Христе, в поруганье врагу
Оживает и колос подкошенный.
Слава, Боже, Тебе и за эту пургу,
И встаю, до скуфьи запорошенный.
Вернусь обратно в келию
С надеждою в груди.
Кромешное веселие
Теперь уж позади.
Лампадку пред Пречистою
Зажгу, псалмы поя.
И в эту ночь я выстоял
По милости Ея.

4 мая 1989 г., п. Кярово


Белый храм над рекою...

Белый храм над рекою -
Алавастр чистоты.
Благодатным покоем
тешают кресты.
Улови мгновенье,
Капли на кустах,
Помолись под пенье
Беззаботных птах.
Ночью звезды пророчат,
Утром росы горят,
И ушедшие молча
С фотографий глядят.
На гранитных плитах
Сквозь то мох, то грязь,
Чту слова молитвы
И пиитов вязь.
До чего же знакома
Безответность в слогах
- "Я теперь уже дома,
Ты, прохожий, в гостях".
Не прочтет писатель
Свой нехитрый труд.
Упокой, Создатель,
Зде лежащий люд.
Солнце в каплях играет,
Лик пернатый поет.
И хожу, выбирая,
Где тут место мое.
И стою порою
Меж сырых кустов.
И меня зароют
(Дай, Бог, под крестом).

Суббота перед Вербным,
14 - 22 апреля 1989 г.
п. Кярово


В келии лампаду затеплю...

В келии лампаду затеплю,
Положу Псалтырь на аналой.
Господи, Ты видишь, я скорблю,
Господи, услыши голос мой.
Полночь. Ни звезды нет, ни луны.
Птицы затаились, не поют.
Господи, воззвах из глубины,
Просветиши светом тьму мою.
Обступиша мя со всех сторон.
Где Ти, где Ты, Крепосте моя?
Видящие мя бежаша вон,
Ближние далече отстоят.
Пред Тобою, Боже согреших,
Милосердный Господи, прости!
От моей страдаюшей души
Своего лица не отврати!
Человеколюбче, укрепи,
Благодатью Духа отогрей.
Долготерпеливе, потерпи
Ради чудной Матери Своей.
Не отрини, Радосте моя,
Разгони стужаших, яко дым.
Нелицеприятный Судия,
Да не внидешь в Суд с рабом Твоим.
Если б смертью своего раба
Ты коснулся б чьей-нибудь души,
Жизнъ свою, к ногам Твоим припав,
Лептою вдовицы б положил.

12 мая 1989 г., п. Кярово


Вижу я себя седым-седым во сне...

Вижу я себя седым-седым во сне.
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль.
Впереди меня - хоть глаза коли.
Позади меня - тьма, тьма, тьма!
Очертанья мрачные вдали -
То ли лагеря, то ли дурдома.
Так о чем твоя боль, мой седой двойник?
Иль и ты не так жизнь свою прожил?
Отчего с тоской к зеркалу приник,
Всматриваясь в боль своей-моей души.
Отвечает мне старое лицо.
Чуть слышны слова пересохших губ:
"Хорошо, хоть смог перед концом
На себя взглянуть, лгун, лгун, лгун!
Срамота твоя на твоих стопах,
Пропитался весь до волос!
Вспомни, как ты жил, чем пропах,
А теперь в святых, пес, пес, пес!
Слушаю, бледнея даже во сне,
И не проглотить подступивший ком.
"Зэковскую робу, ту что на мне,
Наяву оденешь потом."
Замолчал двойник, трет у виска.
Также тру и я, говоря в ответ:
"Сапоги носить - мне не превыкать,
А хэ-бэ и ряса - один черный цвет."
Опустил двойник усталые глаза.
Круглое стекло сотрясает дрожь.
Что хотел сказать - все сказал.
Так о чем сейчас слезы молча льешь?
А кругом толпа - некуда упасть.
Сорвана скуфья под хохот и вой.
Рясу отобрали - что ж, ваша власть.
Ну, а крест нательный - вместе с головой!
Вижу я себя седым-седым во сне,
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои, белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль!

14 мая 1989 г., п. Кярово


Звон погребальный. Диакон кадит...

Звон погребальный. Диакон кадит
безучастно.
Старый псаломщик выводит мотивом несложным.
- "Кая житейская сладость печали мирской непричастна?
Кая ли слава стоит на земли непреложна?"
Желтые руки сжимают свечу восковую,
Словно соломинку держат в надежде спасенья.
Вот и застыли, забыв суету вековую,
Что собирали, ушло во едино мгновенье.
Эти глаза пятаками заботливо скрыты,
Взор неживой запечатан дешевою медью,
Сколько всего перевидели вы - все забыто.
Сколько всего, для того, чтоб увидеться с смертью!
Спутаны ноги. Всегда ли вы к Правде спешили?
Сжаты уста. Отлюбили свое, отлобзали.
Все тлен и прах. Вы хозяину верно служили,
Только в последний момент подвели, отказали.
Женщина в черном припала к покойнику, стонет.
Хмурят сурово мужчины пропитые лица.
Ваша печаль от могилы пройдет до застолья,
После второй неизвестно куда удалится.
Так и стою я, случайный всему очевидец.
Старый псаломщик вздыхает со мной покаянно.
- "Где твое счастье, лежаший во гробе счастливец?
- Где твои други, любитель пиров бездыханный?"

8 мая 1989 г., п. Кярово


Заночую в стогу, по-звериному вырою...

Заночую в стогу, по-звериному вырою нору,
От больших городов отбежав далеко-далеко.
Полночь Млечным Путем опояшется, как омофором.
И луной покадив, наклубит паруса облаков.
Отовсюду плывет тонкий запах сиреневой тени.
Благодать, благодать, наполняется грудь чистотой.
В изголовье взобью прошлогоднее слегшее сено.
Отыщу на прощанье созвездье с Полярной звздой.
О святые часы! Лобызаю отверстую вечность,
Протираю глаза, поразмазав, как в детстве, звезду.
Нет, не хлебом единым живится душа человеча,
Все Тобою живет, Сотворивый сию красоту.
И забуду тогда, и никто, пожалев, не напомнит
О погоне в ночи, что идет за моею пятой.
Опрокинутый ковш где-то землю дождями напоит,
Чтобы утром припасть к океану за свежей водой.
И внимает Творцу мир земной с необьятным Небесным,
Ни друзей не видать, ни идущих по следу врагов.
И туман, мой туман, дымовой невесомой завесой
Оградит беглеца от взыскующих душу его.
Дышит вольная ночь. Завтра будет гораздо все проще.
Разойдется туман, до росинки свое отслужив.
Соловьями поет, славя Бога, забытая роща.
И кругом никого, не считая пропащей души.

15 мая 1989г., п. Кярово


Оставив дом, родных, свое наследство...

Оставив дом, родных, свое наследство,
Покинул мир в благословенный час.
Афонский инок по веленью сердца,
Сложил молитву, плача, по ночам.
- Скоро я умру,
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.
Живущий грех нещадно обличая,
Себя он в ад живого ниспослал.
Струились слезы, душу облегчая,
Когда он пред Спасителем взывал.
- Скоро я умру.
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.
Я заучил молитвенные строки,
Простые покаянные слова.
Стою один, совсем не одинокий.
Душе моя, жива ли ты? Жива!
- Скоро и я умру,
И окаянная душа моя
Снидет в тесный мрачный ад.
И там буду один я томиться
И плакать о Господе.
- Где Ты, где Ты, Свет души моей?
Почто оставил меня,
Я не могу жить без Тебя.

16 мая 1989 г., п. Кярово


От самого рассвета до рассвета...

От самого рассвета до рассвета
Шумит вода по лужам и ручьям.
Осенними дождями плачет лето,
Предчувствуя последняя своя,
И я гляжу бездумно и бездушно
На тающие стекла, как во сне.
Темна вода во облацех воздушных,
Черна вода моих прошедших дней.
О воды, вы сомкнулись надо мною,
Закрыли солнце, зазывную даль,
Зависли непроглядною стеною,
Ни неба ни земли - одна вода.
Хоть это предосеннее смятенье
Отыдет после в дальние края -
Душа моя душа скорбит смертельно,
Предчувствуя последняя своя.

21 июля 1989 г., Казанская
п. Кярово


Что нужно для спасения? Немного...

Что нужно для спасения? Немного.
(Блажен, кто в этом малом преуспел):
Чтоб ты, душе, не забывала Бога
И к людям относилась, как к себе.
Возможно ли сие без покаянья,
Возможно ль покаянье в суете?
Благословим же ныне расстоянье
От близких и неблизких - всех людей.
Я видел: даже псы склоняют главы,
Забыв на время долг собачий свой,
Отыскивая нужные им травы,
Чтоб исцелиться этою травой.
Они уходят молча, воровато,
В леса, поля - подальше от людей,
Чтоб после, появляясь виновато,
В глаза хозяйкам весело глядеть.
Душе моя, и мы на расстояньи
От городов и деревень живем,
Отыскивая травы покаянья
В уединеньи песием своем.
Оденет лес ночное одеянье
(Душе моя, нам хорошо вдвоем),
И я благословляю расставанье,
Лобзая одиночество свое.

28 июля 1989 г., п. Кярово


А мне уже стучат, стучат в каторый раз...

А мне уже стучат, стучат в каторый раз,
И я в который раз врасплох захвачен.
Молю повременить, не подымая глаз,
Но снова тот же стук - он однозначен.
Прости меня Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
Невыносимый миг - последний в жизни час,
Последний лист березы облетелой
Дрожит перед концом, а мне опять стучат
(Душе моя, того ли восхотела?)
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
Зловеща темнота и не дождаться дня,
Душа моя заходится от крика:
- Спаси меня, спаси, Создатель, от меня,
Услыши мя безгласного, Владыко!
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром.
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
О Цвете Чистоты, Скорбящая о нас,
Превысшая небесным воинств высших.
Не оттолкни мене, шепчу повинный аз,
Взыщи мене, Взыскание погибших.
Прости меня, Царю царей, за то,
Что даром прожил жизнь рожденный даром,
Пришла пора, и тьма покрыла дом
И келию и душу, как угаром.
Душе моя, благослови Христа,
Мы живы по мольбам Отроковицы.
Забрезжил день, сокрылась темнота,
И за окном поют, ликуя, птицы.

21 июля 1989 г., Казанская,п. Кярово


Камни Святых Алтарей...

Камни Святых Алтарей.
Оскверниша Завет возлюбившие роскошь
Изолгались пророки, ублажая царей.
И в безумьи бреду, на углах-перекрестках,
Спотыкаясь о камни Святых Алтарей.
О поруганный град, ты погиб не сего дня.
Где твой праздничный шум, твой возвышенный вид?
Уклонялся весь день от свидений Господних,
Потому и лежишь, только ворон кружит.
О низложенный град, обиталище ветра,
Где былая пора прежней славы земной?
Взяты в полон князья, возвеличися недруг,
Кто ходил в багряницах - одеялся в гной.
Просят смерти себе истомленные гладом,
Руце жен милосердых свариша детей.
И огонь пояде основания града,
А спасенных от пламени меч пояде.
Где ты, мати моя, не твоя ли утроба
Воскормила меня для юдоли земной?
Лучше б мне нерожденному сделалась гробом,
Чем на пепел взирать, что плывет надо мной.
Онемела душа, от печали ослепла,
И рыдаю рыданьем, поникнув главой.
Напоиша мя скорбью, насытиша пеплом,
Пощади отступивших, Создателю мой.
От лица Твоего сердце таяше воском.
Умоляю за всех, не взирая горе,
И в безумьи бреду, на углах-перекрестках
Спотыкаясь о камни Святых Алтарей.

27 июля 1989 г., п. Кярово


Упокой, Господи, всех от века...

Упокой, Господи, всех от века
скончавыихся православных христиан.
Упокой, Господи, и мою окаянную душу,
когда я оставлю этот мир, ибо
некому будет за меня молиться.
В минуту скорбную сию
Прости меня, Господь,
Что я сегодня отпою
Свою живую плоть.
И да не будет мне виной
Безумие мое.
В местах, где лечь мне суждено,
Никто не отпоет.
Не завезут из этих мест
В церковные врата.
Ведь там один лишь только крест -
Созвездие Креста.
Ну а пока я расчешусь,
Умоюсь в роднике,
Соборным маслом освящусь,
Зажгу свечу в руке.
Поклон глубокий положив,
Расстанусь с суетой,
Открою на исход души
Канон ко Пресвятой.
Тоской предсмертною объят,
Твержу, твержу, как стих
- Избави, Радосте моя,
От прежних дней моих.
Я все обеты преступил,
Неправде послужив,
Одну лишь истину открыл,
Что даром жизнь прожил.
И даже истины одной
И той не понести.
Прости меня, Создатлеь мой,
За все меня прости...
Ночь развела густую тушь,
Сосною заскрипев,
Мою послелнюю мечту
Исполнив на себе.
Никто у Бога не забыт,
Никто не сирота.
Всех неотпетых озарит
Созвездие Креста.

27 - 28 июля 1989 г., п. Кярово


"Яко по суху...

"Яко по суху
Пешешествовав Израиль..."
Днесь приступих аз грешный
К Владыце моему.
Не смею взирати,
Токмо молюсь, глаголя:
Даруй ми, Боже, разум,
Да плачуся дел моих горько.
О, человече,
Что спишь, бездумне?
В лености время губишь,
Помысли житие,
Но обратися
К Богу с покаянъем
И возрыдай
О делех твоих горько.
О, Мати Света,
Божия Мати.
В час моея молитвы
Голос услыши мой,
Дьявольской сети
Не предай мене,
На покаянье настави,
Да возрыдаю горько.
"Христос моя сила.
Бог и Господь."
Путь зде лежит широкий,
Угодный творити сласти,
Но горько будет
В той последний день,
Егда от дел
Души разлучатся.
О, человече,
Сохранись от сих,
Царствия ради
Твоего Владыки.
Како не имам
Плакать, рыдаше,
Смерть помышляя злую,
Плоти госпожу.
Видех во гробе брата
Моего лежаща.
Что убо чаю,
И на что надеюсь?
Токмо подай ми, Боже,
Прежде конца покаянье.

30 июля 1989 г., п. Кярово


Припади, душе, к Отроковице...

Припади, душе, к Отроковице.
Пред Ея иконой воздохни.
Тобой душа моя живится,
Вонми, не оттолкни.
Пред иконой кроткая лампада
Напояет душу тишиной.
Моя Нечаянная Радость,
Услыши голос мой.
Радуйся Надеждо безнадежных,
Радуйся, Рожденная сиять.
Тобой да оправдится грешный,
Да оправдаюсь я.
Смотришь молчаливо, без укора,
Благодарно пред Тобой стою.
Покрый пречистым омофором
Святую Русь мою.

31 июля 1989 г., п. Кярово


О, смерть! Невыносим твой знак...

О, смерть! Невыносим твой знак,
Душа мятется а исступленьи,
Предчувствуя кромешный мрак,
И тщетно молит - дай мгновенье.
Увы! Мгновенья не дано.
Последний вдох, последний выдох.
О, смерть, кому не суждено
Оставить все свои обиды?
И побрести. Куда, куда?
Навстречу пламени иль стуже?
И велий плач и теснота
Обымут трепетную душу.
И злые бесове, тесня,
Несут грехов рукописанье.
О, Боже, сохрани меня,
Дай пред кончиной покаянье.
Когда безжалостной рукой
Смерть не подаст и мне мгновенья,
Пусть "со святыми упокой"
Мне пропоют не в осужденье.

31 июля 1989 г., п. Кярово


Приидите, ублажим Иосифа...

Приидите, ублажим Иосифа
приснопамятного..."
Одеяйся светом, яко ризою,
Наг стояше на судилище,
И в ланиту ударение
Восприят от рук, Создателю.
Беззаконные же людие
Бога Славы ко Кресту приби,
И завеса вмиг церковная
Разодрася сверху донизу,
И померче солнце, не терпя,
Зрети Бога досаждаема.
Иисусе. Свете Истины,
Поклоняемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
"..В нощи к Пилату пришедшаго и живота
всех испросившаго..."
Днесь на древе висит Праведный,
Землю на водах повесивый,
И вением, венцем от терния,
Облагается, Царю царей.
В багряницу одевается,
Одеваяй небо облаки.
Принимает заушение
Свободивый человечий род.
 Пригвоздися вольной волею,
Прободеся копием Жених.
Иисусе, Свете Истины,
Поклоняемся страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
 "...Даждь ми сего Странного, иже не имать,
где Главы подклонити..."
Ныне плачет Церковь Божия,
Жениха во гробе видяще,
Днесь Невесте не утешиться
Словесами утешения.
Возрыдай и ты, душе моя,
Осуди себя заранее.
Сам Спаситель по земле ходил,
Не имея где Главы склонить,
И в тебе, треокаянная,
Не нашел упокоения.
Иисусе, Свете Истины,
Покланяемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.
"...Даждь ми сего Странного, Его же ученик
лукавый на
смерть предаде..."
Онемела человеча плоть,
Суету не помышляюще.
Где вы, ищущие Истину?
Днесь во гробе полагается.
Правда Божия поругана
Человеческою правдою.
Пеленами повивается
Умерщвленный целованием.
О, душе моя, душе моя,
Бегай льстивого лобзания.
Иисусе, Свете Истины,
Поклоняемся Страстем Твоим,
Твоему долготерпению.

22 нюля 1989., п, Кярово


Наброшу мантию свою...

Наброшу мантию свою,
Свечой лампаду эатеплю я,
И воздохну, как воспою;
- Аллилуйя.
Взывайте Богу моему,
Уединение целуя.
Свеча разгонит в келье тьму.
- Аллилуйя.
Слова святые, как печать,
И я шепчу у аналоя;
- Спаситель, зри мою печаль.
- Аллилуйя.
Ночная птица за окном
Кричит тревожно, гибель чуя,
Но я твержу, твержу одно:
- Аллилуйя.
Душе моя, душе моя
Не возропщи в годину злую.
Да пощадит нас Судия.
- Аллилуйя.

31 июля 1989 г., п. Кярово


1) Пресвятая Богородице...

1) Пресвятая Богородице,
Всем скорбящим Утешение.
Ты избави землю Русскую
От напасти и погибели,
Церковь нашу Православную
Сохрани от всяких ересей,
Архипастырям и пастырям
Даруй, Дево, дерзновение,
Чтоб могли со всею стойкостью
Ради правды Православня
Обличать сынов погибели
И дела отца их - дьявола.

2) Пресвятая Богородице!
Ты Покровом покрываеши
Русь мою многострадальную,
Русь мою многораспятую.
О, Владычице Державная,
Херувимов Пречестнейшая,
Мати Господа Всевышнего,
Погибающим Взыскание!
Умоли за землю Русскую
Сына Своего Сладчайшего,
Да воздаст Он нам по милости,
- Не по нашему неверию.

3) Вижу - тучи собираются
Слышу - воронье раскаркалось.
Только б Ты нас не оставила
В час великий испытания.
О, Заступница Усердная,
Даруй грешным покаяние,
Мне же о, Благословенная,
Даруй благо наивысшее:
Жить, как Сын Твой заповедовал,
Боль людскую за свою считать
О, матери, бессонными ночами
Молитесь за наследие свое.
Аминь, аминь, война сестра печали,
Горька вода в источниках ее.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач без слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.
Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки,
воины
умеют убивать. Города падают пред ним, как шатры
пред
лицем бури... Вот брат твой упал, кровь его брызжет
на
ноги твои, но не ты уврачуешь раны его. И
смеявшийся
утром возрыдает к ночи. И зачавший не увидит
родившегося.
И многие из вас не вернутся под кров
свой. Но
идите, ибо кто, кроме вас оградит землю эту.
О, матери, беду сынам вещает
Летящее за ними воронье.
Аминь, аминь, война сестра печали,
Горька вода в источниках ее.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач беэ слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.
Кружатся птицы черные,
будет им сегодня, чем поживиться.
Многие венцы плетутся на небе.
Колышутся
на ветру хоругви, суровы лица идущих на смерть.
Еще
немного, и мечь решит, быть или не быть Земле
Русской.
О, матери, о, матери,
Молитва ваша - тихий плач беэ слов.
О, матери, о, матери,
Не дай Бог пережить своих сынов.
И побежали поганые, и устояла Земля Русская.
ВеселисьРусь Православная. Красуйся и ликуй,
Церковь
Русская. Днесь бо чада Твом во славе предстоят,
рздующеся.
О, Божественный полче, Русь Святая, храни и ныне
веру
православную, в нейже тебе утверждение.
О, матери, о, матери,
Услышана молитва ваша Богом
О, матери, о, матери,
Идут сыны к родимому порогу.

1987


Боже мой, Боже мой...

Боже мой, Боже мой,
Свете, Преумная Сило.
Тьмой непростой, несусветною тьмой
Полночь мой дом полонила.
А за порогом не видно ни зги,
Воет полночная вьюга.
Душу мою обступиша враги,
Слышится хохот и ругань.
За окном смех и стон,
То ли зверье, то ли люди.
Юность моя могильным крестом
Видится мне в этой мути.
Слышатся мне за порогом слова,
Голос недобрый, нездешний.
- Аще и правый спасется едва,
Где же ты явишься, грешный?
Царь Небес и земли,
Слове Живый, Безначальный,
Духом Своим Святым исцели
Душу мою от печали.
Сердце мое смятеся от зла,
Ближнии сташа далече,
Аз же смирихся постом до зела,
Боже мой, Боже Превечный.
Боже мой, Боже мой,
Свете, Преумная Сило.
Тьмой непростой, несусветною тьмой.
Полночь мой дом полонила.

29 декабря 1987 с. Родовое


Гора Голгофа. Вижу три креста...

Гора Голгофа. Вижу три креста.
Замри, душе, доколе окаянна?!
А посреди - распятого Христа.
У ног - Святая Дева с Иоанном.
И тот, что слева, над Христом глумясь,
В своих неправдах Бога обвиняя,
Сказал, с богоубийцами сроднясь,
- Коль Ты - Христос, спаси Себя и наю.
Но тот, что справа, запретил ему;
- Или твоя душа Творца не знает?
За наше зло нам мало этих мук,
А Этот же, скажи, за что страдает?
О, бывшый тать, о, нынешний святой,
Все зло свое перечеркнул немногим:
Перед безумной воющей толпой
Ты исповедал Страждушего Богом.
О, ты, который с Господом терпел,
О, покаяньем вырванный из ада.
Одна лишь правда ожила в табе,
Что полон был ты всяческой неправды.
И в этот миг, последний крестный миг
Ты оправдал поруганного Бога,
И капля правды, перевесив мир,
Ввела под своды райского чертога.
О, Боже мой, распятый как злодей,
Тебе, Тебе с Отцем и Духом Слава!
Своим Крестом Ты разделил людей
На тех кто слева и на тех кто справа.
Гора Голгофа, Пасхи Колыбель,
Шепчу одно неверными устами:
- Душе моя, помысли о себе,
Душе моя, душе, куда мы станем?
О, Мати Света, не остави нас.
Взыщи мене, Единая Отрадо.
Да оживет во мне хоть в смертный час
Разбойничья спасительная правда.

25 декабря 1987 г. с. Родовое


Исчезну я с лица земли...

Исчезну я с лица земли,
Оставлю белый свет.
Ликуйте, недруги мои,
Меня уж больше нет.
Но, указуя в гроб перстом,
Не изливайте яд,
И вы исчезнете потом
С лица земли, как я.
Без отпевания зарыт,
Лежу не под крестом.
В могилу кол с фанеркой вбит,
Спасибо и за то.
А на фанерке номерок,
Мое второе я.
Но, Слава Богу, вышел срок
Земного бытия.
И вот теперь один бреду,
Чтоб Господу сказать;
- "Спаситель мой, я был в аду,
Пошлешь ли в ад опять?
Не посрами надежд моих
Перед врагом моим.
Я не искал богов чужих,
Не поклонялся им."
- "На свете том Тобою жил,
Дышал одним Тобой.
За что и был сынами лжи
Отослан в ад земной.
От всех обетов отступя,
Все время падал в грех,
Но не отрекся от Тебя,
Поруганный за всех!"
- "Душа моя перед Тобой,
Живого места нет.
На свете том одну лишь боль
Носил я много лет.
И ныне ранами покрыт
От головы до пят.
Но боле всех кровоточит, -
Что мир отверг Тебя."
- "Не помяни ж, не помяни ж
Грехов моих в сей нас,
Услыши, Господи, услышь
Скорбяшую о нас.
И я уже, припав к Тебе,
Не о себе молю,
- Избави от грядущих бед
Святую Русь мою."

11 января 1988 г. с. Родовое


Я сказал, что где-то...

Я сказал, что где-то
Журавли курлыкают.
Я сказал, что где-то
Ветер, облака.
Пыльные пустырники
Пахнут повиликою,
И в траве смеется
Капля василька.
Я сказал, что где-то
Половодье осени,
Клен собой засыпал
Рыжую траву,
Я сказал, что где-то
Над пустынной росстанью
Показался лунный
Золотой кавун.
Я сказал, что где-то
С монастырской звонницы
Звуки православные
Над землей плывут.
Я сказал, что где-то
Образ Богородицы
Утешает страждущий
Богомольный люд.
Я сказал, что где-то
Огоньки колышутся.
Свечи восковые
И кадильный дым.
Я сказал, что где-то
Край, где вольно дышится,
Край, где все пропитано
Воздухом святым.
Я сказал, что где-то
Клобуки и мантии,
Канонарх уверенно
Возглашает стих.
Я сказал, что где то
Служит Богу братия,
И еше сказал я
- Я - один из них.

(31 декабря 1987 г. с. Родовое)


Оглядывая прожитую жизнь...

Оглядывая прожитую жизнь,
Все чаше ухожу в уединенье.
Канон молебный на исход души -
Мое излюбленное чтенье.
"Подобно каплям дождевым
Проходят дни мои бесследно,
Уже помалу исчезают,
Владычице, спаси мене."
(Да не исчезну аз в огне)
"Благоутробием Твоим,
Щедротами Твоими, Мати,
Помошницей необоримой
В ужасный час предстани ми."
(Вонми мольбе моей, вонми)
"Содержит ныне страх велик
Мою болезненную душу,
Внегда изыти ей от тела,
Пречистая, утеши ю."
(Не вспомни молодость мою)
"Смиренный грешникам Покров,
Покрый меня, моя Надеждо.
Бесовские руки избави;
Уже как пси теснят меня."
(На склоне жизненного дня)
"Се время помощл Твоей,
Се, Пресвятая Дево, время
О немже день и нощь припадах,
Моляхся тепле пред Тобой."
(Воззри на мя, утиши боль)
"Угас словесный мой орган,
Язык змеи навеки связан.
Молю Тя в сердце сокрушенном,
Заступнице, спаси, спаси!-
(Взываю из последних сил)
"О, Мати Господа Христа,
От высоты премногой Славы
Мое стенание услыши
И руку помоши подай."
(Да не изыду в мрачный край)
Не отврати Своих щедрот,
Не затвори Свою утробу,
Предстани ныне ми, Благая,
И помяни в час судный мя."
(Скорбит душа моя, томясь)

1987 г.


Это песня плененных, гонимых врагом...

Это песня плененных, гонимых врагом,
Преисполнена горя и стона.
На реких Вавилонских, тамо седохом и плакахом,
Внегда помянути нам Сиона.
И рыдают сидящие у чужих берегов,
Путь, которым ведут, как ты страшен!
И в молчаньи на вербиих посреде его
Обесихом органы наша.
Но отчаянье пленных не радует глаз,
И чтоб путь этот был интересней,
Вопросиша ны тамо пленшии нас
О словесех песней.
О, ведущие в плен, о, служители тьмы,
Что глумитесь над болью людей?
Како воспоем песнь Господню мы,
Находясь на земли чуждей?
Мы молитвою к Богу боль утолим
И в чужих необжитых краях.
Аще забуду тебе, Иерусалим,
Забвена буди десница моя!
О, ведущие в плен, притупите мечи,
Богу нашему мы и без вас воспоем
Окаянная дочь, вавилонская дщи,
Да воздастся тебе воздаянье твое.
Так возми же органы, плененный народ,
Зазвучи серебро под руками.
Вавилонская дочь, наш Господь разобьет
Младенцы твоя о камень.

24 декабря 1987 г., с. Родовое


1. На чужой сторонушке...

1. На чужой сторонушке
Рад своей воронушке.
Сторона постылая,
Все кругом не так.
Сяду я на бревнышко,
Опустив головушку,
Ну, прокаркай, милая,
О родных местах.
припев: Крах, крах - слышу в ответ
Крах, крах - Родины нет
О родной стороне
Больше песен не петь,
О родной стороне
Только каркать-хрипеть
Я в дырявом ватнике,
Сапоги - кирза.
И крыло стервятника
Стегает по глазам.

2. Выйдя за околицу,
Мать вдогонку молится.
Сколько мною пройдено,
Впрочем, что о том?
Вспоминая давнее,
Слушаю подавленно
Словно голос Родины -
Голос из кустов.

3. Каркает воронушка
О моей сторонушке.
Тяжесть несусветная
Пению под стать.
Где ты, детство славное,
Что дало мне главное:
Словеса заветные -
Бог, Россия, мать.
припев: Крах, крах - слышу в ответ
Крах, крах - Родины нет,
О родной стороне
Больше песен не петь,
О родной стороне
Только каркать-хрипеть.
Я в дырявом ватнике,
Сапоги - кирза,
И крыло стервятника
Закрыло мне глаза.

май 1990 г., п. Кярово


Во многом знаньи - многая печаль...

Во многом знаньи - многая печаль.
Ветхозаветной мудрости не внемля,
Оставил я свой радостный очаг,
Чтоб оглядеть нерадостную землю.
О, хрупкость человеческого я,
Все с рождества стремится к умиранью,
Познал я ныне бренность бытия
И изнемог от этого познанья.
О, горечь запрещенного плода,
Ты сердце отравила ненароком.
Кого винить, когда мои уста
Тебя впитали ароматным соком.
И понял я, что людям не взлететь,
Что мир обволокла иная сила,
И пожелал тогда увидеть смерть,
Но смерть меня тогда не посетила.
И я лежал, взывая в темноте,
В прохожей тени ожидая друга.
... И плюнул кто-то, проклиная темь,
Спотквувшись о протянутую руку.

25 марта, воскресенье, 1990 г.,
п. Кярово


Отошли от меня, отошли от меня до...

Отошли от меня, отошли от меня до единого,
Говорящие мне, впрочем, что поминать их слова?
И плыву в никуда обреченною рыхлою льдиною,
Обгоняя в пути торжествующие дерева.
Ледоход, ледоход наконец-то оковы разрушены,
Замутнели ручьи, полноводней река, что ни день.
И застряну в кустах, чтобы ночью под звездное крошево,
Схоронясь ото всех, растворяться в холодной воде.
И не станет меня, и река не замедлит движения,
Разольется вовсю, затопляя чужие края,
Одинокий олень, лобызая свое отражение,
На коленях губами коснется души моея.

12 мая 1990 г., п. Кярово


И снова я один, как дерево зимой...

И снова я один, как дерево зимой,
Метель кусты сугробами завалит.
Пока еще дрожит листок последний мой,
Но знаю я: и он меня оставит.
Ну что ж, лети, лети на белый мех,
Быть может, хоть себя от дум избавишь.
Отныне я познал, что ты вернее всех,
Но что мне от того, коль отпадаешь.
Оставит ночь к утру звериные следы,
И волчий вой замрет перед рассветом.
Нет и листа на мне, какие уж плоды,
Душа как в иней саваном одета.
И той порой, холодною порой
Еше студеней будет от разлуки.
И ты, и ты, и ты уж не со мной,
К кому теперь протягивать мне руки?
Но как бы я не мерз, но как бы я не стыл,
Весенний дух коснется, оживляя.
И отряхну тоску, и новые листы
Зашелестят, отпавших поминая.

8 июня 1990 г., п. Кярово


Пел соловей, ах, как он пел...

Пел соловей, ах, как он пел,
И тишина ему внимала.
Как я хотел, чтоб он допел
О том, что не начать сначала.
А он свистал весь день и ночь,
А он выделывал коленца,
Как-будто мне хотел помочь
Хотя б немного отогреться.
И плыл туман живой водой,
Стога, стога в тумане плыли.
И даже звезды песне той
Небесным отраженьем были.
А воздух травами пропах,
И я стоял в предверьи рая,
А он трещал в своих кустах,
Людскую славу отвергая.
Я понимал, настанет тишь,
Луна застынет горьким комом.
Ты улетишь и прилетишь,
Но пропоешь уже другому.

14 июня 1990 г., п. Кярово


И коснется меня боль обмана...

И коснется меня боль обмана,
Все на свете собою затмит.
И откроются старые раны,
И душа зазнобит, зазнобит.
И не стану искать утешенья,
Зачеркну и друзей, и мечты.
И мои неземные мученья
Не отымет никто, даже ты.
Затворю я певучие ставни
И зажгу восковую свечу,
С этой болью пред Господом встану,
Мытаревы слова прошепчу.
Боже, милостив буди ми, Боже,
Всепрощенье Свое помяни,
В скорбный час, непомерно тревожный
Чуждый дух от меня отжени.
И отыдет тогда боль обмана,
Будет вечер и светел, и тих.
И закроются старые раны,
Словно ставни на окнах моих.

13 июня 1990 п. Кярово


Я пойду по земле, оскверненной...

Я пойду по земле, оскверненной
обманом.
По росистой тропе прямо в облачный дым,
Остужая головушку в горьких туманах,
За собой оставляя пустые следы.
А к полудню роса, как всегда, испарится,
И следы, уходящие вдаль, пропадут.
На рассвете вскричит одинокая птица
И напьется холодной росы на лету.
Я не стану взывать к торопливым прохожим,
Чуждый мир в невеселых глазах усмотрев.
Вечерами порой тишину потревожит
Светлой грустью своей колокольный напев.
И застанет гроза где-то в поле под стогом,
Засверкает вовсю, загремит в парный день.
И крестом осенясь, помолчу я пред Богом,
Подставляя лицо леденящей воде.
И промокну насквозь, и отыдет усталость,
И просохну потом от объятий грозы.
Слава Богу за все, за блаженную малость;
Солнце видел и я в отраженьи росы.

22 июня 1990 г., п. Кярово


Белая ночь приготовила ложе на...

Белая ночь приготовила ложе на
Псковщине,
Белая ночь соловьям на дает отдохнуть.
Белая ночь поглядела на луг недокошенный,
Чтоб и самой, разметавшись на травах, уснуть.
Белая ночь воскурила туманани легкими,
Клочья тумана, паря, с облаками слились
Белая ночь отпустила в пределы далекие
Думушки горькие: стой, созерцай и молись.
Из-за тумана деревья как-будто подвешены.
Белая церковь особым напевом звучит.
Все под луною великим затишьем утешено,
Все под луною Творца прославляет в ночи.

18 июня 1990 г., п. Кярово


Все зарастет, была бы кость живая...

Все зарастет, была бы кость живая,
Увидел я, растоптан мой родник.
Нет, не кричал к ответу призывая,
Но ублажил и мертвых в тот же миг.
О, мой радник! Как я к тебе стремился
Под солнцепеком, сглатывая пыль.
Так для того ли над тобой склонился,
Чтоб посмотреть на след чужой стопы?!
Мне поделом, я неспроста наказан,
Приемлю отрезвляющую боль.
Хотел омыть заразу иль проказу,
Но видно век носить ее с собой.
Я и не смел дотронуться устами,
И не мечтал когда-нибудь дойти.
И вот застыл в отчаяньи устало:
Нечистоты твоей не понести !
Плевки и поругания - все в прешлом,
И ноет, как чахоточня, грудь.
Осела муть, но явственней подошва
(Не мне ли в сердце оседала муть?)
Куда идти? Отныне за спиною
Источник мой (теперь уже не мой)
О, небо! Изнемогшего от зноя
Напой хотя бы влагой дождевой.

21 июня 1990 г: Кярово


А к сырой земле не прижаться мне...

А к сырой земле не прижаться мне:
Мать сыра земля в гари-копоти.
И сижу один меж седых камней
Рядом с гибелью, возле пропасти.
Надо мной кружит одинокий гриф,
Видно хочет попробовать падали.
Птица черная, проглоти свой хрип,
Скоро-скоро тебя я порадую.
По мне уже прокаркали Вороны, вороны.
И за спиною шаркает С косою гостья скорая.
Погляжу вперед-холодеет лоб
Под моей стопой-воды рваные,
Оглянусь назад, и тотчас озноб
- Ох ты, гостьюшка нежеланная.
Что-то я хотел, что теперь о том?
И зовет к себе пропасть - хищница.
И хватаю я воздух жадным ртом,
Впрочем, кто пред смертью надышится?
По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.
Как надгробный крест распластался гриф,
Высоко взлетел, даль окидывая.
Ради падали в небесах парит,
Высота твоя незавидная.
Облака плывут, в облаках покой,
Над хребтами забылись мечтательно.
Отчего ж, душе, в красоте такой
Ощутил себя мертвечатиной?
По мне уже прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиною шаркает
С косою гостья скорая.
Похоронщик мой на валун слетел,
Чуть крылом меня не касается.
За спиной моей набелилась в мел
Ненасытная раскрасавица.
Я за все свое получил сполна,
И у пропасти взял за правило:
Не глядеть на дно, а испить до дна,
Укрепи меня, Боже Праведный.
Напрасно, знать, прокаркали
Вороны, вороны.
И за спиной не шаркает:
Ушла в другую сторону.

26 нюня 1990 г.
п. Кярово-Лисье.


Надкушенного яблака не ем...

Надкушенного яблака не ем,
И падшую листву не паднимаю.
От жизни этой я отстал совсем;
Не понимаю и не принимаю.
Прошу простить, хоть знаю наперед;
Прощенья непрощающий не стоит.
И рана догниет и заживет,
И боль моя окажется пустою.
И ныне, в кровь выделывая стих,
Надеюсь, что года угар разгонят.
И только шрамы на руках моих
Надкушенное яблоко напомнят.

Ночь.
5 августа 1990 Кярово


И так всегда. Под шорох листопада...

И так всегда. Под шорох листопада
Несет листва студеная вода.
И вот уже осенняя прохлада
Готовит землю к зимним холодам.
Застыл октябрь, прощаясь и прощая.
И этой невеселою порой
Своим нутром повсюду ощущаю
Твое кровоточащее нутро.
Не уберечь и даже не исправить,
Не понести страданья без вины.
Опомнись, осень, можно ли кровавить
Себя за легкомысленность весны?
Умерь свою карающую совесть,
Не кайся до последнего листа.
Но ты идешь, идешь ногой босою
По лезвию изломанного льда.

6 августа 1990 г., п. Кярово


Придет зима (она всегда приходит)...

Придет зима (она всегда приходит),
Падут снега (наверняка, падут),
И буду я на стылом небосводе
Искать свою озябшую звезду.
Я отыщу, дрожащую над полем,
И сердце сразу отзовется в лад.
Не станем думать, кто смертельней болен,
Кто более вот этой встрече рад.
И будет ночь вовсю светить луною,
Среди дерев высвечивая храм.
И буду с нею, а она со мною,
И будет так до самого утра.
И вдруг пойму, что боль моя напрасна,
Которою кровавил столько лет:
Что нет звезды, она давно погасла,
И до меня доходит только свет.
О, Мертвый свет! Я оторву устало
Подошвы, прикипевшие ко льду.
И, чтобы ночь последнею не стала.
Зажгу скорей лампадную звезду.

7 августа 1990г., п, Кярово.


Осенний день окутала дремота...

Осенний день окутала дремота.
Плывет.листва у самых берегов.
Закат коснулся бритвы горизонта.
И окровавил пену облаков.
Да разве только небо окровавил?
Заполыхал, зарделся мир земной.
И сосны, состраданья не скрывая,
Закату вторят кровью смоляной.
Моя пора, погибель золотая!
Ты и меня засыпала собой.
Стою один и молча наблюдаю,
Как ты листвой отряхиваешь боль.
Потом дождями прошлое оплачешь,
Покажешь покаянья глубину.
И безответно, полностью оплатишь
За лето и далекую весну.
И даже оправдаться не посмеешь,
Пойдешь босой с залатанной сумой.
А для себя оставишь только мелочь
На саван приготовленный зимой.

7 августа 1990 г., п. Кярово.


Ты говоришь, скривив лицо в страданьи...

Ты говоришь, скривив лицо в страданьи,
Что мир погиб в неправде и во зле.
Но если уж Христа, Христа продали,
То что не продается на земле?
От панагий до разовых салфеток,
От украшений до могильных плит.
Всем под луною вертят так и этак,
И только покаянье устоит.
Со всех сторон одни и те же фразы,
С амвонов и трибун похожий стиль,
Проказа же останется проказой
На чьем бы теле не пришлось цвести.
И берег левой вряд ли станет правым,
А берег правый, - впрочем, суть ясна.
Зачем мудрить, зачеркивая здравость?
Что обшего - за исключеньем дна?
И пусть толпою лжепророки бродят,
В погонах или рясах - все равно.
На дне соединенье происходит,
Но горе вам, спешащие на дно.

8 августа 1990 г., п. Кярово


Без Бога нация - толпа...

Без Бога нация - толпа,
Объеднненная пороком,
Или слепа, или глупа,
Иль что еще страшней - жестока.
И пусть на трон взойдет любой,
Глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой,
Пока не обратится к Богу!

8 августа 1990 г., п. Кярово.


Колыбельная

Осенний месяц тих и ласков
Нас до утра постережет.
Дитя мое, закрой же глазки,
Поспи покуда без забот.
Я сказки сказывать не мастер,
И убаюкать не смогу.
Так пусть тебе приснится счастье
На том на взрослом берегу.
Ты скоро станешь понемногу
Учиться топать по земле.
И, может быть, познаешь Бога,
И то, что мир лежит во зле.
Отыдет месяц, ты проснешься,
Ну, а пока прильни к груди.
Не раз падешь и разобьешься,
Все впереди, все впереди.
И в кровь разбитыми устами
Не умоляй прохожий люд.
Ты встанешь, непременно встанешь,
Иначе, по тебе пройдут.
Нет-нет, мой Ангел, спи спокойно,
Да сохранит Господь в пути.
Горит лампада пред иконой,
И только счастье впереди.
Ты подрастешь, ты возмужаешь,
Лицом-хоть на стену приклей.
И не увидишь, не узнаешь
Ни дурдомов, ни лагерей.
И верный верностью до гроба
Друг руку помощи подаст.
Твоя веселая зазноба
Тебя, конечно, не предаст.
Ты никогда не станешь плакать,
Не повстречаешь грязь и ложь,
И потому, не зная мрака,
Ни разу бритву не возьмешь.
И так до самого погоста
Пройдешь, душой и телом здрав,
В уединении коросту
Не будеш отдирать от ран...
... Куда-то месяц закатился,
Оставив звездочку одну.
Прости мой милый, я забылся,
Я сказку новую начну.
...Ты бросил мир и стал духовным,
Чтоб умолять за свой народ.
Но знай, духовное с греховным
По жизни рядышком идет.
Давай, с пеленок разбирайся,
Не то, до облак вознесут.
И белым клобуком украсят,
И в депутаты изберут.
Так почивай же до рассвета,
Греха не знающий малыш.
Всего достигнешь в жизни этой,
Но в Правде вряд ли устоишь.
Все будет пущено на ветер,
В душе-мамона и тоска.
Дитя мое, нет хуже смерти
От жажды возле родника...
... Кусты царапают о стекла,
Усни, дитя мое, усни
И наша звездочка поблекла,
И мы теперь совсем одни.

14 августа 1990 г., п. Кярово.


Мой белый храм. Прискорбен час...

Мой белый храм. Прискорбен час прощанья.
В последний раз, перекрестясь на Крест,
Почту тебя минутою молчанья
И навсегда уйду из этих мест.
Блаженный край. Покой и утешенье.
Я выжил в одиночестве твоем,
Где все мои потери и лишенья
Ты заглушил уменьем соловьев.
Отшельникам и аистам отрада,
Я обойду забыв скуфью в руке,
Бревенчатую келью за оградой,
Сторожку, что стоит невдалеке,
За кладбищем, по доскам обветшалым
Шумящую речушку перейду.
Спущусь правее постою устало
К источнику святому припаду.
Журчи, журчи, не знающий печали,
С самозабвеньем славяший Творца.
Омой скорей, разлуку облегчая
И голову, и руки чернеца.
... Ну вот и все. Я оглядел дубравы,
Луга, поля - забытый всеми край.
И в тон листвы (случайно ли кровавой?)
Шепчу одно - Прощай. Прощай. Прощай.

24 августа 1990г., п. Кярово


Чему нас осень поучает

Поблекла красота смеющейся природы,
Умчалась сладкая пора неведомо куда,
Не прячутся в кустах пернатых хороводы,
Таит печаль в реке текущая вода.
Редеет лес, уж спрятались букашки,
Поля безбрежные, достоинство храня,
Собрались на покой, засохли и ромашки -
Все увядает, тайну затая.
Не надивиться мне Господним поученьем...
Глядя на мир природы годовой;
Недавно видел я черёмухи цветенье,
Сегодня уж стоит в одежде золотой.
Качались роз душистые бутоны,
Во ржи волнистой красовались васильки.
Как под шатром скрывались тихие затоны,
А там - левкой, там - чудо-мотыльки!
Ты, Боже, учишь нас, чтоб мы не забывали,
В кругу сует святую даль небес;
Что всё здесь временно, вот нам напоминают:
Поля, луга и обнажённый лес!
Велик Господь, дивны Eго творения,
Во всём могущество, премудрость, простота,
Всё уверяет нас в грядущем Воскресении
Ради святых заслуг безгрешного Христа.

Ноябрь 1969 г.


О чём волнуешься, берёза?

О чём волнуешься, берёза?-
Зачем тоскуешь в поздний час?
И изредка теряешь слезы, -
Ты плачешь, милая, о нас.
О нас, разумных, но заблудших,
Ведь мы от Бога отошли.
Найти хотели жизни лучшей,
Но кроме горя не нашли.
О нас, самолюбивых людях,
Почтенных Богом выше всех,
Презревших правду, горделивых
И возлюбивших гнусный грех.
Что мы забыли назначенье,..
От цели жизни унеслись.
Не дали вечности значение,
В погонь за ветром понеслись!
Что в Божий храм ходить не стали,
Но к басням слух свой преклонив,
Молиться Богу перестали...
Свет вечный мраком заслонив!
И в демоническом стремлении
Красу природы затоптав...
И отличились в извращении -
Себя на веки запятнав.
Для многих Бог - насмешка ныне
Позором вера обнята...
И вся поругана святыня
Пришла глумленью полнота.
Не плачь, родимая берёза,
Ведь люди сами знают всё.
Пока не поздно, пусть льют слёзы
За отступление своё.
Иначе враг людей - беспечность
Своё злодейство завершит.
Разлучит с Богом на всю вечность
И в ад кромешный заключит!

(დასასრული იხ. ნაწილი II)